Мсье Лекок
Шрифт:
То, что она мелькнула у Лекока, когда подозреваемый испарился, если можно так выразиться, как легкий туман, в принципе поддавалось объяснению. Отчаяние порождает самые абсурдные химеры. К тому же несколько слов, сказанных Кутюрье, вполне могли послужить основанием для любых предположений.
Но папаша Табаре был человеком хладнокровным… В пересказе слова Кутюрье потеряли всякий смысл…
Славный старик сразу же заметил, как удивился молодой полицейский. Он легко догадался, какие чувства обуревали Лекока.
– У тебя такой вид, словно ты с неба свалился, мой мальчик, – сказал он. – Неужели ты думаешь, что я говорил наугад, словно вертопрах?
– Нет, разумеется, сударь, но…
– Помолчи! Ты удивляешься только потому, что не знаешь отправной точки всей этой истории. В данном направлении тебе еще предстоит учиться. И ты будешь учиться, если, конечно, не хочешь всю свою жизнь оставаться невежественным охотником за мерзавцами, как твой враг Жевроль.
– Признаюсь, я не вижу связи…
Господин Табаре не удостоил Лекока ответом. Повернувшись к папаше Абсенту, он дружески произнес:
– Будьте любезны, дружище, достаньте из книжного шкафа, вон там, справа, два толстых тома ин-фолио под названием «Общие биографии светских особ».
Папаша Абсент поспешил выполнить просьбу. Взяв в руки книги, папаша Табаре принялся лихорадочно их листать, читая заголовки, как это всегда бывает при поисках той или иной статьи в словаре.
– Эсбайрон!.. – бормотал он. – Эскар… Эскайрак… Эскодиа… А, вот мы и добрались!.. Слушай меня внимательно, сынок, и у тебя в голове прояснится.
Лекок не нуждался в подобном увещевании. Молодой полицейский уже задействовал все свои мыслительные способности.
Славный старик начал читать отрывистым тоном:
«Эскорваль, Луи-Гийом, барон д’ – французский администратор и политический деятель. Родился в Монтеньяке 3 декабря 1769 года в старинной семье дворянства мантии [27] . Он заканчивал свою учебу в Париже, когда разразилась Революция [28] , которую он приветствовал со всем своим юношеским пылом. Но вскоре, испугавшись жестокости и злоупотреблений, совершавшихся во имя свободы, он перешел на сторону реакции, возможно по совету Редерера [29] , который был другом его семьи.
27
Дворянство мантии – судейские, получившие от короля дворянское звание за гражданскую службу. Существовало с 1600 г.
28
Речь идет о Великой французской революции 1789–1799 гг., когда Франция из монархии стала республикой.
29
Пьер-Луи Редерер (1754–1835) – французский публицист и государственный деятель.
Рекомендованный первому консулу [30] господином де Талейраном [31] , он начал свою административную карьеру, отправившись с важной миссией в Швейцарию. Во время существования Первой империи [32] он принимал участие во всех важных переговорах.
Преданный душой и телом императору, он оказался под подозрением во время Реставрации. Арестованный во время беспорядков в Монтеньяке по обвинению в государственной измене и заговоре, он предстал перед военным трибуналом и был приговорен к смерти. Однако он не был казнен. Своей жизнью он обязан благородной преданности и героической энергии священника, входившего в число его друзей, аббата Мидона, служившего кюре в небольшой деревушке Сермёз. У барона д’Эскорваля был только один сын, в ранней молодости поступивший на службу в магистратуру…»
30
Речь идет о Наполеоне I Бонапарте (1769–1821), совершившем 18 брюмера (9 ноября) 1799 г. государственный переворот, в результате которого он стал первым консулом Франции, фактически сосредоточив в своих руках всю полноту власти.
31
Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754–1838) – французский политик и дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при трех режимах во Франции. Непревзойденный мастер политической интриги.
32
Первая империя (1804–1815) – эпоха императорского правления Наполеона I Бонапарта.
Невозможно описать разочарование Лекока.
– Как я понимаю, – сказал он, – это биография отца нашего следователя… Только я не вижу, в чем она может быть нам полезна.
На губах папаши Внеси-Ясность заиграла ироничная улыбка.
– Она полезна нам в том, что из нее мы узнаем, – ответил он, – что господин д’Эскорваль-отец был приговорен к смертной казни. А это уже кое-что, уверяю тебя… Немного терпения, и ты согласишься со мной…
Вновь перелистав словарь, папаша Внеси-Ясность продолжил:
«Сермёз, Анн-Мари-Виктор де Тенгри, герцог де – французский политический деятель и генерал, родившийся в замке Сермёз, недалеко от Монтеньяка, 17 января 1758 года. Сермёзы принадлежат к числу древних и знаменитых родов Франции. Впрочем, этот род не надо путать с герцогским родом Сэрмёз, фамилия которых пишется через “э”.
Эмигрировав в самом начале Революции, Анн де Сермёз проявил блистательную отвагу, сражаясь в армии Конде [33] . Через несколько лет он поступил на русскую службу и, как говорят его биографы, сражался в рядах русской армии во время катастрофического отступления из Москвы.
33
Речь идет о принце Людовике-Жозефе де Конде-Бурбоне (1736–1818). С началом Великой французской революции он в 1789 г. оставил Францию и сформировал на Рейне на собственные средства отряд из эмигрантов. Принимал участие во многих походах против Французской республики.
Вернувшись во Францию вслед за Бурбонами, он приобрел широкую известность благодаря своим ультрароялистским взглядам, которые открыто демонстрировал. Он имел счастье вновь вступить во владение огромным семейным имуществом. За ним также сохранились награды и титулы, которых он удостоился за границей.
Назначенный королем председателем военного трибунала, который должен был преследовать и судить заговорщиков Монтеньяка, он проявил жестокость и пристрастность, шокировавшую все партии».
Лекок воспрянул духом. Глаза его заблестели.
– Гром небесный!.. – воскликнул он. – Теперь я все понял. Отец нынешнего герцога де Сермёза хотел отрубить голову отцу нашего господина д’Эскорваля…
Господин Табаре сиял от радости.
– Вот для чего служит история! – сказал он. – Но я еще не закончил, мой мальчик. Нашему герцогу де Сермёзу тоже посвящена статья… Слушай же:
«Сермёз, Анн-Мари-Марсьяль, сын предыдущего, родился в Лондоне в 1791 году. Сначала он воспитывался в Англии, потом при австрийском дворе, при котором он впоследствии выполнял различные конфиденциальные поручения.
Унаследовав взгляды, предрассудки и обиды своего отца, он поставил на службу своей партии блистательный ум и удивительные способности. Выдвинувшись в тот самый момент, когда политические страсти накалились до предела, он имел мужество брать на себя личную ответственность за самые ужасные меры. Вынужденный отойти от дел из-за всеобщей неприязни, он оставил после себя лютую ненависть, которая исчезнет лишь вместе с его жизнью…»
Папаша Табаре закрыл словарь и, приняв смиренный вид, спросил: