Мстительница
Шрифт:
— Ты готов всё это как-нибудь объяснить?
— У меня есть одна версия. Скажем, если бы ты не знала про дядю Игната и не видела бы сегодня его фотографий, то даже в течение недели, наблюдая за невзрачным и суетливым стручком в мешковатом спортивном костюме, иногда появляющимся на территории комплекса, не посмела бы даже предположить, что именно он и есть один из заправил во всей этой игре. Так же и шеф местной секъюрити может косить под какого-нибудь кочегара или разнорабочего. Ни внешним видом, ни поведением не вызывать подозрения… Гляди, вот и дядюшка, — на полуслове
Куря на ходу, от одного из коттеджей (того, что с крыльцом и балконом) стремительным шагом направлялся тот, кого она уже видела сегодня на фотографиях. Живчик с растрепанными волосами и животиком, заметно обрисовывающимся даже сквозь мешковатый спортивный костюм. Ничего нового, ничего интересного, то же самое, что и на снимках.
— У него что, нет ничего, кроме этой синей хламиды? — прошептала Тамара.
— Наверное, есть, — хмыкнул Петр. — Но бывают люди, которым не помешало бы показаться не только к стилисту, но и к психологу. Или даже к психотерапевту. Игнат — из таких… Так вот, о чем я?
— О том, что шеф местной секъюрити маскируется под разнорабочего, — хихикнула Тамара. — Кстати, ты что-то писал в отчете о некой Кате. Через нее…
Детектив не дал договорить.
— …ни хрена не узнать. Она глупа. Нам нужен «язык», как на фронте. Притом, не простой рядовой, а офицер или хотя бы фельдфебель. Кто-нибудь из охранников. Кто-нибудь из администрации…
— И этого «языка» предстоит брать мне, — продолжила за Петра Тамара. — Потому что все кандидаты на роль «языка», если, конечно, не брать в расчет недоступных для нас Светлану Петровну или главную медсестру… короче, они все мужчины. Я женщина, притом, извини за нескромность, весьма аппетитная для кобелей любого калибра и обладающая достаточным умом и воображением, чтобы запудрить мозги…
Ее прервала многозначительная ухмылка Петра.
— …Ты чего?
— Да так, аппетитная, умная. Извиняю тебя за нескромность. — Детектив отключил видеокамеру и принялся упаковывать ее в чехол. — С первым твоим заключением я согласен на все сто процентов; во втором надеюсь убедиться в ближайшее время… А пока что, Тамара, у меня создалось впечатление, что последнее время мы в большей степени занимаемся болтовней, чем тем, зачем мы здесь, собственно, находимся. — Петр присел на корточки, сунул чехол с «Сони» в рюкзак. — Пожалуй, ты уже увидела всё, что было нужно. Или не всё?
— Самое интересное, — Тамара посмотрела на часики, — что за четыре часа я не видела в этом комплексе для сироток ни одного ребятенка.
— Ничего интересного. Главное то, что раньше их видел я. Приблизительно сорок детишек от трех до шести. Смотря какая погода, первый раз их выводят гулять часов в десять утра и второй раз, наверное, после полдника — в полпятого дня. С ними две воспитательницы. Ребятишки играют на детской площадке, за ее пределы никто ни ногой. Вот, пожалуй, и всё, что бы ты увидела, если бы состоялась утренняя прогулка.
— Сегодня утром, наверное, плохая погода, — непроизвольно поежилась Тамара. — Или воспитательницам лень одевать такую ораву.
— Возможно. Были случаи, когда я не видел ни одного малыша на улице на протяжении целого дня. Да и кому нужны здесь эти прогулки?
«Нужны. — Тамара подумала о том, что ребенок, за усыновление которого гости из-за границы готовы выложить десять тысяч зеленых, должен иметь товарный вид: румяные щечки, озорной нрав, присущую всем здоровым детям непоседливость. — Откуда всё это взять, круглые сутки торча в четырех стенах детского дома?»
Подумать-подумала, но вместо этого спросила совсем о другом, лениво поднимаясь с чудо-подстилки:
— Воспитательниц ты относишь к кругу непосвященных?
— Без сомнения. — Петр свернул подстилку, поправил под мышкой кобуру с пистолетом. — Смысла нет посвящать лишних людей в то, что за жуткие вещи творятся буквально у них под боком.
— Но как это возможно в реальности — организовать всё так, что из группы забирают ребенка, и это не вызывает подозрений у его воспитательницы? Женщины?!!
— Прямо сейчас я бы мог перечислить тебе тысячу способов, как обвести этих клуш вокруг пальца. Например, сказать, что для Миши или Сережи подыскали приемных родителей по Интернету, и его отправляют, скажем в Питер или в Москву. Собрать ребенка, посадить в машину, демонстративно вывезти за ворота, покатать часа три по округе, пока все в «Простоквашине» ни улягутся спать, и вернуть назад. Только уже не в детский дом, а в соседнее здание. Под укол анестезиолога.
— М-да, все самые страшные вещи творятся, как правило, по ночам. — Тамара бросила прощальный (на сегодняшний день) взгляд на «Простоквашино» и, помахивая корзинкой, направилась но тропинке следом за детективом. — Контейнеры с трансплантатами вывозятся, конечно, тоже ночами?
— Когда надо, тогда и вывозятся, — не оборачиваясь, небрежно ответил Петр. — Контейнер — это тебе не ребенок. Упакуй в большой пакет и грузи в багажник хоть на глазах у милиции. Кто что подумает? Еще есть вопросы, аппетитная, умная!
— Море вопросов. — Тропинка была настолько узка, что идти рядом с Петром ни в какую не получалось, и Тамара почти уперлась носом в его неудобный старый рюкзак, с какими ходили в походы еще наши деды. — Целое море.
— Я хорошо плаваю. Так что, надеюсь, не потону. Топи меня, не стесняйся.
— Хорошо, не стесняюсь. Итак… Я ожидала увидеть хотя бы одну машину с реальными приемными родителями. Ну, теми, что платят по десять штук баксов…
— Тебе просто не повезло, — перебил детектив. — За всё время, что я здесь торчу, это первый день, когда ни один не появился Порой заявлялись сюда целыми кортежами. Всех тщательно проверяли возле ворот. Пропускали машины на территорию, провожали гостей в здание детского дома, а уже через час они выходили оттуда со своим новоприобретенным чадом. А то и с двумя. Так что этот бизнес как процветал, так и процветает… Топи меня дальше, Тамара.