Мстительница
Шрифт:
Отчалился он поздней весной 89-го года с твердой уверенностью в том, что всё, что было раньше (а раньше были лишь детский дом, военное училище, мечта создать свою — самую крепкую, самую идеальную — семью и честолюбивое стремление сделать карьеру в армии)… так вот, всё, что было раньше, оказалось жестокой ошибкой. Его предназначение — не семья и не карьера.
Какая семья, если все бабы — крысы, годные лишь для того, чтобы иногда затащить одну из них в постель?!!
Какая карьера после трех лет строгача?!!
Олег давно осознал, что он создан совсем для другой жизни — той, что называют жизнью на грани.
На эту грань он ступил уже через четыре месяца после освобождения.
В
— Я вас вижу впервые. Я впервые слышу о вашем МП… — финдиректор покрутил в ухоженных пальчиках прозрачную папочку с учредительными документами Малого Предприятия — хм, «Полет». Те векселя, что вы мне предлагаете… — на этот раз финдиректор покрутил в ухоженных пальчиках невзрачную выцветшую бумажку, посмотрел на свет — а имеются ли на ней хотя бы водяные знаки? (знаки имелись), — не внушают никакого доверия. И вы что же, считаете, что мы готовы подарить вам четверть миллиона рублей, гарантировав ликвидность этих филькиных грамот? Знаете что, молодой человек… — одетый с иголочки банковский служащий уже был готов указать аферисту с мятым, неумело завязанным галстуком на тяжелую дубовую дверь своего кабинета, когда тот его перебил.
— Знаю. — Обворожительная улыбка. — Я прошу у вас гарантий, и сам же готов, извините за тавтологию, гарантировать эти гарантии. — Еще одна обворожительная улыбка, и молодой человек торжественно водрузил на стол потрепанный кейс. Щелкнули два замка, откинулась крышка, и перед глазами пораженного финдиректора предстало нутро «дипломата», заполненное забандероленными пачками сиреневых двадцатипятирублевых купюр. — Здесь ровно двести пятьдесят тысяч. Прямо сейчас я кладу эту сумму у вас на депозит ровно на девяносто дней — срок погашения векселей. Естественно, в обмен на аваль.
— Не пойму… — Банкир удивленно выпучил зенки. — К чему вам все эти сложности? Четверть «лимона» на депозит — да кладите за ради бога! Под них мы вам выдадим свои банковские или негоциированные векселя. Надежнейшие из надежных. С восьмью степенями защиты. Но зачем вам канитель с аваляцией вашего, извините за выражение, пипифакса? Ничего, кроме проблем и неприятностей, вы с этого не поимеете.
— А вот и поимеем! — Очередная обворожительная улыбка. — Векселя, гарантом которых выступает столь солидный банк, как ваш, сразу же переходят из разряда обычных торговых в категорию первоклассных и везде, где угодно, учитываются по более низким ставкам процента. Это во-первых. А во-вторых, насколько повысится престиж перед деловыми партнерами нашего лишь набирающего ход предприятия, когда станет известно, что мы являемся контрагентами вашего банка! Резонно?
— М-да. — Финдиректору было нечего возразить.
И сделка между одним из самых солидных банков страны и МП с незатейливым названием «Полет» состоялась. Подозрительные векселя были авалированы, а в депозитарий банка легла сумма в 250 000 руб. Молодой человек с небрежно завязанным галстуком галантно раскланялся, махнул на прощание потрепанным кейсом и был таков.
Навсегда!
А через три месяца со всех уголков нашего необъятного СССР в Москву посыпались фальшивые векселя, авалированные одним из солиднейших банков страны. Из более сотни фальшивок ликвидными оказались лишь восемнадцать на сумму сто восемьдесят тысяч рублей, которые банк честно и домицилировал. А остаток в семьдесят тысяч, за которым никто так и не явился, в квартальном отчете был занесен в статью «Незапланированные прибыли». Да и зачем кому-то нужны были эти несчастные семьдесят штук, если по подсчетам финансового директора банка чистый навар аферистов составил более миллиона рублей.
Не стоит и говорить, что всю эту немудреную операцию разработал и претворил в жизнь не кто иной, как Лаевский или Ласковая Смерть — погоняло, которое Олег получил, стоило зекам узнать, что и невесту-изменницу, и ее кобеля он старался прикончить как можно гуманнее, хотя в той ситуации, в какой оказался, по мнению братвы, имел право и на более изощренную месть…
— М-да-а-а-а! Ничего не попишешь, добыли шмеля! [67] Продолжать думаешь? — спросил у Олега вор в законе Миша Кореец, финансировавший аферу с фальшивыми векселями, когда Гепатит пришел к нему в «офис» для окончательного расчета.
67
Добыть шмеля(уголовн.) — преступными действиями заработать крупную сумму денег.
Они находились вдвоем в небольшом, скромно обставленном кабинете одного из многочисленных московских кооперативов, организованных и крышуемых ворами. Уже тогда, в конце восьмидесятых, предусмотрительные авторитеты, одними из первых осознав необратимость перемен, происходящих в стране, извлекли из загашников неправедно заработанные рубли и спешили легализовать их, активно вкладывая в набирающее обороты частное предпринимательство.
— Что значит «не в том ключе»? — Кореец отложил в сторону очередную пачку из ста пятидесятирублевок и по-стариковски сварливо заметил: — Сижу сейчас, трачу время, делаю то, что должен был сделать ты. Мог же хрусты упаковать в узляки, принести их мне в божеском виде. Ты ж финансист! Ты же к бабкам должен испытывать уважение! А ты с ними, как с мусором. Затолкал ворохом в порт [69] и готово. Эх, молодо-зелено!.. Так, Олежа, что значит «не в том ключе»? Решил сменить профиль?
69
Порт(уголовн.) — портфель.
— Да.
— А какой смысл?.. — Миша Кореец сделал короткую паузу. Несмотря на ворчание вора, и слепому было бы видно, какое удовольствие тот получает, перелопачивая такую гору пятидесятирублевок. — Между прочим, в маляве, что пришла с твоей зоны, про тебя отписано много хорошего. Рассказать, что?
— Расскажи.
— Козырный фраер [70] ты, правильный. Не дешевка. Был в авторитете, жил по понятиям, следил за базаром. С первых дней ушел в отрицалово. Первоходок, а не минуло двух лет, как вошел в первую пятерку, [71] стал свояком. [72] Как пригнали с этапом на зону, в первый же день прописать тебя решили махновцы, [73] так после обратки твоей до сих пор оклематься не могут, а двое, прости их Господь, теперь на сто первом. [74] Грохнул ты их, паря, и при этом не было у тебя ни ножа, ни дрына. Одними этими вот своими руками, — Кореец на секунду оторвал взгляд от денег и поднял его на Олега, — замочил отморозков так, что остатние больше понты свои польские гнуть и не думают. Вот ты какой. К тому ж образованный. Программист, братва пишет. Да еще и экономист. Впрочем, это ты уже доказал. Что на всё это ответишь, Олежа?
70
Козырный фраер(уголовн ) — блатной.
71
Первая пятерка(уголовн) — группа наиболее авторитетных осужденных.
72
Свояк(уголовн.) — 1) Второй человек на зоне после смотрящего, его заместитель. 2) В другом значении этого слова — это крупный авторитет, который, однако, еще не признан на сходке вором в законе. Свояки занимают второе (после воров в законе) место в иерархии блатных.
73
Махновцыили польские воры(уголовн.) — ссученные воры, т. е. воры, которые враждуют с ворами в законе с одобрения лагерной администрации либо под ее руководством. Здесь это понятие применено именно в данном значении.
74
Сто первый(уголовн.) — кладбище.
— Отвечу, что терпеть не могу, когда мне в глаза говорят, какой я хороший.
— Это правильно. Похвала портит людей. Но я не про это. Знаешь, не было б этой рекомендации от человека, которому я доверяю даже больше, чем себе самому, разве я дал бы хрусты на ту картинку, [75] что ты мне нарисовал в сентябре? Нет, не дал бы. Не потому, что мне жалко, а потому, что не хотел офоршмачиться. Какой позор на старости лет, если бы я потерял эти фишки! Но ведь не офоршмачился, как видишь. — Кореец отложил в сторону еще пачку пятидесятирублевок. — Какой табаш [76] провернули! Умеешь ты телеги толкать. [77] Фартовый к тому же. Так чего же ты еще хочешь? Продолжай в том же духе. Есть что-нибудь на примете?
75
Картинка(уголовн ) — дело, преступление, афера
76
Табаш(уголовн.) — удачное, хорошее дело
77
Телеги толкать(уголовн.) — заниматься мошенничеством.