Му-му. Заброшенная могила

Воронин Андрей

– Знаешь, как чудесно, – послушаешь на ночь сказочку в пионерском лагере, а потом снится, что ты в глухую безлунную полночь разговариваешь с мертвецами на заброшенном кладбище, а их руки проходят сквозь рыхлую землю и тянутся к тебе! И нужно поочередно коснуться каждой

полусгнившей руки…

– А зачем?

– А так просто. Скажем, поздороваться. Мы же, пионеры, люди вежливые… Короче говоря, разбегаемся. А папашу твоего придется напугать. Не бойся, не до смерти. Пока.

* * *

Даниил не знал, что сегодня же вечером ему предстоит встретиться с человеком, о котором столь угрожающе говорил «благодетель». Вообще, последние годы он виделся с отцом довольно редко и лишь по необходимости. Не то, чтобы они ссорились, просто жизненные ценности у каждого настолько отличались, что говорить им было попросту не о чем. Оба понимали это, и ни разу не делали попыток поговорить, что называется, по душам, подсознательно чувствуя, что ни к чему хорошему это не приведет. Тривиальную сентенцию о том, что в спорах рождается истина, ни один, ни другой не принимали. Даниил вообще спорить не любил, предпочитая плыть по течению, не делать резких движений и вообще беречь дыхание. Отец же исповедовал постулат, гласивший, что в спорах ничего, кроме драки, родиться не может.

Конечно, Матвей Хвостов не был столь прямолинеен, чтобы не понимать, в каком мире он живет. Он просто делал все возможное для того, чтобы коррелировать мир внешний и мир внутренний с целью нанести как можно меньший ущерб и тому и другому. Впрочем, о столь высоких материях он даже и не задумывался – у него это получалось само собой. Таким уж он был человеком. Родись он где-нибудь в Тибете, из него вышел бы идеальный лама; но он родился в России, воевал в Афганистане, жил в эпоху перестройки, и поэтому принцип ничегонеделания трансформировался у него в принцип адекватного ответа. Он не собирался подставлять правую щеку, когда бьют по левой; наоборот, он считал себя вправе защищать от ударов щеки ближних.

Даниил тоже был не из тех, кто стал бы терпеть обиду. Но он старался не доводить жизненные ситуации до кризиса и уж, конечно, не бросился бы на защиту влюбленной парочки, идиллию которой нарушили уличные хулиганы.

Вернувшись после беседы с Купцовым к себе в офис, Даниил решил несколько неотложных вопросов, подписал нужные бумаги и собрался было ехать в один из столичных клубов, где частенько отдыхал от «трудов праведных», когда в кармане зазвонил мобильник. С удивлением и даже некоторым страхом он услышал голос отца.

– Даня? Ты занят сегодня вечером?

Даниил замялся, но, поняв, что у отца что-то важное, ответил:

– Всегда к твоим услугам, папа.

– Отлично. В таком случае давай пересечемся где-нибудь. Разговор есть.

– Где и во сколько?

– Сейчас восемнадцать двадцать. Давай через полчаса на Покровском бульваре. Помнишь то кафе, которое маме нравилось? Подъезжай туда!

Конец ознакомительного фрагмента.