Мучные младенцы
Шрифт:
Он помрачнел.
— У меня и так ничего нет. Я уже потратил все карманные деньги, которые должен был получить на следующей неделе, на то, чтобы заплатить Саиду за прошлую неделю. Я так больше не могу. К концу этого дурацкого эксперимента я погрязну в долгах на несколько месяцев вперед. Месяцев! Я готов сбросить этот мешок в канал прямо сейчас!
Прежде чем Саймон успел что-либо возразить, в разговор вступил Гуин Филлипс.
— И я тоже! Мне надоело. Надоело вечно привязывать этого идиотского младенца к багажнику, да еще класть его в пакет, чтобы какая-нибудь машина его не обрызгала. Надоело вечно слушать
И, в доказательство своих слов, он начал раздирать полиэтиленовый пакет с младенцем, прикрепленный к багажнику его велосипеда.
Саймон хотел было отобрать у него куклу, но тут Уэйн Дрисколл, тоже готовый сбросить свой мешок в воду, закричал:
— Давайте устроим соревнование! Чей младенец улетит дальше!
— Чей быстрее утонет!
— У кого будет больше пузырей!
Саймон подошел ближе к каналу, широко разведя руки в стороны, чтобы остановить их.
— Нет!
На секунду они переключились на него.
— Не будь занудой, Сайм!
— Идиот!
— Да ты просто спятил из-за своей куклы!
Стоя у скользкого края канала, Саймон не сдвинулся с места.
— Послушайте, — умолял он. — Я знаю, что вы их ненавидите. Вы думаете, что это полный бред и никакая не наука, и что глупо тратить на них свое время, и лучше пусть Старый Мерин размажет вас по стенке за то, что вы их потеряли, чем таскаться с ними хотя бы еще один день.
Он развел руками.
— Но это стоит того. Стоит! Поверьте мне! Потерпите еще хотя бы…
Его глаза заблестели, когда он представил себе картину, которая помогла ему продержаться целых одиннадцать дней.
— Этот взрыв, понимаете, — стал объяснять он. — Это будет потрясающе. Офигительно! Обещаю вам! Как в Библии, ну помните, кровавые реки, нашествие лягушек, саранчи и смерть первенцев. Вы только представьте себе: сто фунтов муки взрываются в нашем классе!
— У Фостера младенец не взорвался, когда он зафутболил его в канал, — кисло заметил Джордж. — Он просто утонул.
С непреклонной убежденностью религиозного фанатика Саймон легко опроверг это неуместное высказывание.
— У Фостера слабый удар.
С этим было трудно поспорить. Они переглянулись, готовые пойти на попятную.
Уэйн сломался первым. Что уж тут скрывать, последние три года он постоянно издевался над Фостером во время игры в футбол. Что правда, то правда. Робин не мог нормально ударить далее по мячу, скомканному из бумажного пакета.
К тому же такое быстрое избавление после одиннадцати мучительных дней, в течение которых они были прикованы к этим мешкам, никак не соответствовало той величественной картине, которую Саймон неустанно им расписывал. Уэйн не поставил бы ни на один удар: ни один младенец не взорвется над водой. Гуин бьет не лучше Фостера. Да и Джордж тоже. Их мешки просто плюхнутся в воду, не оставив после себя и следа. Мешок Саймона, конечно, взорвется. В этом можно не сомневаться. Все-таки не зря он играл! за школьную сборную. Но мука развеется над водой, и все. Настоящий, незабываемый беспредел возможен только в классе.
Нет. Как ни суди, один, пусть даже сильный удар над каналом не стоит одиннадцати испорченных дней.
— Ладно, — сказал Уэйн. — Твоя взяла. Мы подождем.
Но в их рядах не было единства.
— Это еще почему? — вдруг возмутился Джордж Сполдер. — Почему мы должны ждать? Просто потому, что Сайм без умолку талдычит о своем распрекрасном взрыве? Только идиот мог поверить ему. Он наверняка ничего не понял. Старый Мерин уже сто лет работает в этом кабинете. Он не позволит взорвать там сто фунтов муки. Он еще не сошел с ума. Нет. Этого не будет никогда. Сайм его просто неправильно понял.
— Он сам так сказал, — настаивал Саймон, и в голосе его звучала искренняя убежденность. — Я слышал это собственными ушами. Не забывайте, что я стоял прямо под дверью учительской! «Вы что, хотите, чтобы они взорвали сто фунтов муки в моем классе?» Вот что он сказал. Слово в слово.
Уэйн снова засомневался, разрываясь между страстным желанием поверить ему и здравым смыслом.
— Не знаю, — сказал он, теребя ботинком пучок травы на дорожке вдоль канала. — Не очень-то мне в это верится. Но возможно, Сайм прав. В конце концов… — Тут на него нахлынули эмоции, заглушив голос разума, и он заговорил увереннее: — В конце концов, зачем заставлять нас три недели не спускать глаз с этих дряблых, бесполезных, жалких мешков, да еще нанимать шпионов следить за нами? Смысл эксперимента очевиден: довести нас до такого бешенства, что мы взорвем эти мешки к чертовой матери!
Он посмотрел на остальных, призывая их к ответу.
— Нам же объяснили смысл эксперимента, — напомнил ему Джордж Сполдер. — Получше узнать себя, почувствовать себя в роли родителей. Вот зачем все это делается.
— В таком случае я только рад, что избавился от него, — радостно заявил Робин. — Потому что лично я ничего нового не узнал. Вообще ничего. Я протаскался с этим идиотским мешком одиннадцать дней и понял только одно: что у меня никогда не будет ребенка, если только кто-нибудь не согласится приглядывать за ним как минимум полдня, а если нет, то рядом у нас есть бесплатный детский сад!
Все молчали.
— Мне кажется, — сказал Уэйн, — если бы люди хоть немного представляли себе, какой геморрой они доставили своим близким в детстве, они бы ни за что не согласились иметь детей.
— А если, — добавил Робин, — ребенок родился случайно, то любой нормальный человек поскорее сбежит куда подальше.
В поисках поддержки он посмотрел на Саймона. Но Саймон отвернулся.
И тут до Робина дошло.
Виновато взглянув на остальных, он положил руку Саймону на плечо.
Саймон резко развернулся и зашагал прочь.
— Что это с ним? — озадаченно спросил Джордж Сполдер.
— Заткнись, кретин, — прошептал Робин. И с важным видом добавил: — Ты что, не знал, что его отец свалил, когда Сайму было всего шесть недель?
— Нет, — сказал Джордж. — Я не знал. Недолго он продержался, да? — добавил он, глядя вслед Саймону.
А Робин многозначительно заметил:
— Ровно одну тысячу восемь часов.
Все с большим уважением посмотрели на Робина. Потом, один за другим, они проводили Саймона сочувственным взглядом, в то время как он удалялся все дальше и дальше. Было очевидно, что он больше не нуждался в их компании.