"Мудрая жена"
Шрифт:
С тех пор прошло какое-то время. Не пару недель, но и не год. Костя, естественно, позабыл о своей глупой откровенности и уж тем более не помнил о Галиной клятве. В пятницу, как обычно, собрался на свадьбу. Приехал на вокзал, где они с "бригадой выходного дня" и должны были встретиться, и только там оказалось, что "халтура" отменяется. То ли свадьбу вообще отменили, то ли всего лишь перенесли, а может, нашли других музыкантов — не знаю, я при этом не присутствовала. Но уж коли собралась теплая компания — как разойдешься по домам? Ведь и не виделись давно (с прошлой "халтуры"),
Вернулся Костя домой в состоянии довольно тяжелого опьянения поздненько ночью. Открыл дверь своим ключом. В нос ударил запах жареной рыбы. Подивился про себя: надо же, за столько лет совместной жизни Галя ни разу не жарила рыбу, все пальчики свои музыкантские берегла, боялась поранить при чистке, а тут вдруг, когда он уехал на "халтуру", а детей, как обычно, на выходные забрала бабушка, она вдруг нажарила рыбы… Однако особо задумываться не мог: не в том был состоянии. Решил не раздражать лишний раз супругу нетрезвым своим видом и пошел спать в детскую комнату. Заходит, а там… Ну, в общем, как в избитом анекдоте. Оказывается, Галя не хотела оскорблять изменой супружеское ложе, а потому обосновалась с любовником в детской.
Кстати, до сих пор не могу ее понять. Нет, не в плане спальни или детской комнаты, не в плане мести. Как раз все это мне понятно, хотя вряд ли детскую комнату можно назвать более подходящим местом для измены, нежели супружеское ложе. Я не понимаю одно: зачем любовника кормить жареной рыбой? Против самой рыбы я как раз не возражаю, но всем известно, какими ароматами пропитывается квартира при жарке рыбы. Не слишком подходящий запах для романтического настроя!
Гале повезло: она была не совсем обнажена. Видимо, после плотного ужина любовники только-только приступили к своим игрищам. На ней еще оставалось красивое (возможно, специально для мести приобретенное, кто знает?) нижнее белье. На любовнике же не осталось уже ровным счетом ничего…
Не знаю, успела ли Галя отомстить Косте, или он появился как нельзя более вовремя. Однако сам он отреагировал, не задумываясь над тем, "случилась ли уже беда" или еще не все потеряно. Супруги любили природу и частенько ходили с друзьями в походы, а потому топор стоял в доступном месте…
Галя с любовником, наверное, выглядели весьма забавно: полуобнаженная девица с полностью обнаженным кавалером, как сумасшедшие, с дикими криками носились вокруг четырехподъездной многоэтажки. За ними, с матами и проклятьями, гонялся пьяный Константин, размахивая топором. Слава Богу, разбуженные соседи не стали долго любоваться этой "восхитительно-веселой" картинкой, а быстренько вызвали милицию…
Не знаю, как уж им все удалось уладить, но в милиции Костя провел только ночь. Утром его, несчастного от похмелья и сжигающей ревности отпустили восвояси. Костя Галю не простил, тут же подал документы на развод. Развели их, не смотря на наличие двоих детей, довольно быстро. Теперь предстояло заняться разменом квартиры. Квартира у них хорошая, трехкомнатная, их особая гордость — ведь уже к двадцати четырем годам сумели обзавестись ею. И менять ее было очень жалко. Сначала искали размен довольно активно, но любой
Галя с Костей до сих пор в разводе. И живут до сих пор в одной квартире. Причем, живут не соседями, а семьей. Уже и детки выросли, старший даже женился. А Галя с Костей по-прежнему вместе. И отношения у них, как раньше, когда никто еще никому не изменял, никто никому не мстил. Вот только в загс вторично не пошли, и теперь на бюрократическом языке именуются не супругами, а сожителями. Никто никого не упрекает, никто никому больше не мстит. И никто никому больше не изменяет…
Еще один случай из жизни. И тоже не про случайную измену. И опять же про "клин клином вышибают".
Помните семейную пару Мила-Миша? Тот самый Миша, который бросил беременную жену в обществе бригады рабочих, занимающихся ремонтом квартиры, а сам укатил на юг. Так он вдобавок ко всем своим "прелестям" постоянно изменял супруге! Первый раз Мила узнала об этом у гинеколога, когда у нее вдруг обнаружилась банальная, но от того не менее неприятная срамная болезнь, к счастью, легкоизлечимая…
В другой раз Милу саму приняли за Мишину любовницу, когда Миша, вопреки устоявшейся привычке, куда-то подвозил супругу. И, когда Мишин сотрудник увидел ее в машине, сказал вроде как Мише, но довольно громко, кажется, специально рассчитав так, чтобы Мила услышала:
— А в прошлый раз была помоложе. Меняешь пристрастия? Или ты уже вообще западаешь на все, что шевелится?
Больно Миле было, просто ужас как больно! Но ледяным тоном ответила:
— Вообще-то я не очередная любовница, я его жена.
Сотрудник стушевался, проблеял под нос дежурное извинение, а Миша вообще стоял, бледный, как моль, и так и не нашелся, что сказать.
На все Милины упреки и стращания местью незамедлительно следовал ответ:
— Да кому ты нужна? Ты на себя в зеркало-то посмотри. Скажи еще спасибо, что я тебя терплю!
Горько было Миле, обидно, а деваться некуда: образования и профессии не имеет, бежать некуда — мама с папой в захолустном городишке живут, куда после столицы очень не хочется возвращаться. Квартира опять же, машина, к тому же материально от мужа зависела очень сильно. Да и, поглядевшись по совету мужа в зеркало, понимала его правоту: действительно, кому еще, кроме него, она нужна? И это притом, что собою Мила довольно мила (простите за невольный каламбур). Первой красавицей ее, конечно, не назовешь, но Мила хороша той неброской русской красотою, которая видна не сразу, зато, разглядев, понимаешь, что красивее никого не найдешь… А вот подишь ты, забил мерзавец мозги, заставил поверить в мнимое уродство.
В общем, хлебнула Мила этого лиха… И однажды терпение ее лопнуло. Не на пустом, правда, месте. Случилось так, что Мила познакомилась с Валерой. Был Валера иногородним, а в наш город приезжал довольно часто по делам. Вот в один из его приездов и столкнула их судьба. И Мила потеряла голову.
И было от чего: Валера очень красиво ухаживал. Если цветы, то корзинами и непременно розы; если стихи, то непременно собственного сочинения. Правда, Пушкиным Валера не был. Не был и Евтушенко. Но писал от души, вкладывая всю свою любовь. Естественно, Мила сопротивлялась недолго.