Мудрость психопатов
Шрифт:
В теперь давайте рассмотрим случай, о котором писала Daily Telegraph в 2007 году.
Как заявил сегодня старший офицер полиции, двое полицейских ничего не сделали для того, чтобы попытаться спасти тонувшего десятилетнего мальчика, потому что их не обучали тому, что следует делать в таких случаях. Эти офицеры стояли на берегу пруда, когда Джордан Лайон начал тонуть, пытаясь спасти свою восьмилетнюю сводную сестру. Двое рыбаков, которым было за шестьдесят, прыгнули в воду и смогли спасти девочку, но офицеры, прибывшие на место происшествия вслед за рыбаками, решили подождать, пока приедут специально обученные полицейские. В ходе расследования по поводу смерти мальчика убитые горем родители пытаются получить ответ на вопрос: почему для спасения жизни их сына не было предпринято никаких усилий со стороны представителей полиции? Отчим мальчика сказал: «Для того чтобы прыгнуть в воду за тонущим
На первый взгляд этот случай и случай бывалого моряка Александера Холмса имеют мало что общего. Но в действительности это два противоположных полюса. В первом случае проявляется невероятное нежелание сохранить жизнь; во втором — любопытная амбивалентность в отношения спасения жизни. Вглядитесь повнимательнее, и вам откроется поразительное сходство. Например, в обоих сценариях проблема заключается в нарушении правил. В деле Джордана Лайона полицейские были парализованы профессиональным кодексом поведения: подчинением «линии партии». Их, как дрессированных тюленей, научили забывать о своих инстинктах. Можно сказать, что их обучили воздерживаться от любых действий, которым их не учили. Что касается трагедии на «Уильяме Брауне», то правила были более зашифрованными, функциональными и «этикогигиеническими». Однако можно с уверенностью утверждать (что и делали многие люди), что эти правила оказались не менее разрушительными в чрезвычайной ситуации. Можно сказать, что и моряки с «Уильяма Брауна», и полицейские оказались в одной лодке. Под нависшим над ними дамокловым мечом гуманности они были вынуждены действовать быстро, решительно и с явным пренебрежением к последствиям своих поступков. Одни справились с этим лучше, другие — хуже.
Но помимо того, что оба этих случая выкидывают нас из зоны экзистенциального комфорта, они связаны со странным парадоксом. Дело в том, что конформизм был буквально вколочен в наши мозги в процессе эволюции. Когда стадному животному угрожает хищник, что оно вынуждено делать? Прибиться к своему стаду, как можно теснее прижаться к соплеменникам. Индивидуальная обособленность уменьшается, а шансы на выживание увеличиваются. Это применимо и к людям, и к другим стадным животным. За нашим турбинным реактивным мозгом тянется эволюционный шлейф — след залитого кровью доисторического прошлого.
Например, в ходе одного эксперимента, призванного установить связь между социальными сетями и их древними биологическими корнями, социальный психолог Владас Гришкевичус, работавший тогда в Университете штата Аризона, и его коллеги обнаружили, что когда пользователи чатов Интернета ощущают угрозу, они демонстрируют признаки «сбивания в кучу». Их точки зрения начинают демонстрировать сходство, они с большей готовностью соглашаются с установками и мнениями других участников форума.
Но бывают моменты, когда справедливо прямо противоположное: когда спасение жизни зависит от способности выйти за рамки социальных традиций, способности думать иначе, чем другие.
И в буквальном смысле, и в метафорическом. В 1952 году социолог Уильям Уайт изобрел термин «групповое мышление» (отсутствие личного мнения, шаблонное мышление — groupthink). Этот термин описывает механизм, обеспечивающий тесную сплоченность групп, их отрезанность от внешних влияний, быстрое согласие в отношении нормативно «правильных» положений и полную потерю чувствительности к критике: безразличие к другим мнениям индивидов, не являющихся членами группы, враждебное отношение к расхождению взглядов внутри группы и усиление уверенности в собственной непогрешимости. Психолог Ирвин Джейнис, который много занимался эмпирическими исследованиями этого явления, так описывает этот процесс: «Образ мышления, которому подвержены люди, входящие в состав консолидированной группы (“группы своих”), при котором стремление членов группы к единообразию перевешивает их мотивацию к реалистической оценке альтернативных образов действий».
Групповое мышление явно не способствует принятию оптимальных решений.
В качестве примера давайте рассмотрим катастрофу с космическим кораблем многоразового использования «Челленджер». Этот проект испытывал серьезное политическое давление — в то время конгресс США хотел урезать расходы на осуществление космических программ, и запуск корабля уже приходилось откладывать несколько раз из-за серьезных технических проблем. Ученые и инженеры НАСА продемонстрировали поразительное безразличие к опасениям, высказанным одним из их коллег за двадцать четыре часа до старта, относительно уплотняющих колец ракеты-носителя. Хотя была собрана специальная конференция для детального обсуждения этой проблемы, она вынесла решение, поспешность которого сейчас, когда мы оглядываемся назад, очевидна. В конце концов, основной целью было устроить «цирковое шоу».
Которое в данном случае закончилось катастрофой. Расследование показало, что виновником трагедии стали не злосчастные уплотнительные кольца, а куда более опасный и коварный преступник: косная, удушающая психологическая атмосфера. Комиссия Роджерса — целевая группа, созданная президентом Рональдом Рейганом для расследования катастрофы, подтвердила невысказанные страхи социальных психологов всего мира: культура НАСА и процесс принятия решений в этой организации сыграли значительную роль в описанной трагедии. Стремление к конформизму, игнорирование предупреждений, ощущение неуязвимости. Все это было здесь, ясное как день. [15]
15
Полный список симптомов группового мышления включает в себя следующее: чувство неуязвимости, порождающее избыточный оптимизм и заставляющее идти на риск; игнорирование предупреждений, которые могут бросить вызов устоявшимся предпосылкам; безусловная вера в мораль группы, заставляющая ее членов игнорировать последствия своих поступков; стереотипные представления о вражеских лидерах; давление на несогласных членов группы с целью заставить их подчиниться; игнорирование идей, отличающихся от видимого группового консенсуса, иллюзия единства», «хранители чистоты мыслей» (mindguard) — самопровозглашенные члены группы, защищающие группу от разногласий (Janis, 1972).
Так, может быть, способность выделяться, играть по своим собственным правилам, отличающимся от нормативов безопасности, принятых обществом, тоже встроена в наш мозг? Имеются доказательства, позволяющие предположить, что все так и обстоит на самом деле. И это бесстрашное, спокойное меньшинство эволюционировало внутри человеческого общества.
Математика безумия
Любопытно: каким образом психопатия находит опору в нашем генофонде? Если это «расстройство» ведет к плохой адаптации, то почему же на протяжении длительного времени оно встречается с постоянной частотой (психопатами являются 1–2 % населения)? У Эндрю Колмана, профессора психологии из Лейстерского университета, есть такой же интригующий ответ (подозреваю, я навсегда сохраню его в своей душе после неразберихи с пересадкой в аэропорту Ньюарка).
В 1955 году состоялся дебют фильма «Восстание без причины». Никогда еще мятежную, непонятую молодежь не изображали на киноэкране с такой симпатией. Но довольно доморощенной кинокритики. Для специалистов по теории игр лучше всех в этом фильме такая сцена: Джим Старк (роль которого исполняет Джеймс Дин) и Базз Гандерсон (Кори Ален) на двух угнанных автомобилях неотвратимо несутся к краю обрыва, выясняя, кто из них круче.
Давайте на минутку посмотрим на эту сцену с точки зрения водителей, предлагает Колман. Или на ее более распространенную версию, когда два непримиримых врага мчатся навстречу друг другу, идя на лобовой таран. У каждого из них есть выбор. Они могут воспользоваться разумной, непсихопатической стратегией и свернуть в сторону, чтобы избежать столкновения. Или взять на вооружение рискованный, психопатический вариант и продолжать жать на газ. Их выбор и различные точки выигрыша представляют собой классический сценарий «почеши мне спину, и я почешу твою, — хотя, с другой стороны, может, и не почешу», который мы можем смоделировать с помощью теории игр — раздела прикладной математики, стремящегося количественно описать процесс принятия оптимального решения в ситуациях, исход которых не зависит от действий отдельных сторон, участвующих в этой ситуации. А зависит от их взаимодействия.
Таблица 3.1. Модель эволюции психопатии, основанная на теории игр
Если и Джим, и Базз выберут разумное поведение и свернут в сторону, результатом станет ничья, которая принесет второй по размеру выигрыш, и каждый получит по 3 очка. Если же оба выберут психопатической вариант поведения и решат мчаться вперед — они рискуют потерять жизнь либо получить тяжелую травму. Поэтому каждый получит минимальный выигрыш — 1 очко.
Однако вот что говорит Колман: если один из водителей, например Джим, проявит осторожность, а второй, Базз, продемонстрирует свою «крутизну», то появится разница в выигрышах. Джим проиграет и получит 2 очка. А Баззу повезет, и он получит максимальный приз — 4 очка.