Мудрость Запада
Шрифт:
Задача, которую ставит перед собой Августин, - показать, как всемогущество Бога можно согласовать с тем фактом, что начальный акт творения был выполнен лишь в общих чертах. Он начинает с того, что проводит различие между иудейским и христианским понятием о творении и тем, которое мы находим в греческой философии. Для греков в любые времена показалось бы совершенно абсурдным, что мир мог быть создан из ничего. Бога, создавшего мир, следует представлять себе как опытного строителя, который создает нечто из сырого наличного материала. Мысль, что что-нибудь может возникнуть из ничего, была чужда научному складу греческого ума. Не то - с Богом Писания: о нем следует думать как о существе, и создающем строительные материалы, и воздвигающем мироздание. Естественно, греческий взгляд приводит к пантеизму: Бог - это мир; это направление мысли во все времена привлекало тех, у кого был сильный уклон к мистицизму. Наиболее известным философским выразителем этого взгляда являлся Спиноза. Августин, со своей стороны, рисует создателя в духе Ветхого Завета: Бог находится вне этого мира. Его божество - вечный дух, не подчиняющийся причинности или историческому развитию. Когда Бог создал мир, то вместе с ним создал и Время. Мы не можем спрашивать, что появилось прежде, потому что Времени, о котором мы бы спрашивали, еще не было.
Время для Августина - это настоящее, имеющее три аспекта. Настоящее, как таковое - единственное, что действительно существует. Прошлое живет как настоящее в памяти, а будущее - как ожидания в настоящем. Эта теория не без недостатков, но главное в ней - подчеркнуть субъективный характер времени как части умственного опыта человека, являющегося существом, созданным Богом. В соответствии с этим взглядом, не имеет смысла спрашивать, что было до сотворения мира. Ту же субъективную интерпретацию времени мы находим у Канта, который делает его формой разума. Этот субъективный подход привел Августина к предвосхищению картезианского учения о том, что единственная вещь, в которой человек не может сомневаться, - это, что он мыслит. Субъективизм - это, в конечном итоге, логически непрочная теория, и все же Августин - один из ее талантливых толкователей.
Время Августина связано с падением Западной империи. Готы Алариха в 410 г. взяли Рим. Христиане могли увидеть в этом заслуженную кару за свои грехи. С точки зрения язычников, дело обстояло противоположным образом:
старые Боги были отвергнуты римлянами и Юпитер справедливо лишил их своего покровительства. Ради защиты христианской точки зрения Августин написал свой труд "О граде Божьем", который в ходе его написания превратился в полностью оформленную христианскую философию истории. Многое в ней сейчас представляет не более чем антикварный интерес, но центральный тезис о независимости церкви от государства был важнейшим в течение средних веков и отчасти продолжает оставаться таковым даже сейчас. Государство, чтобы принять участие в спасении, должно слушаться церковь, утверждал Августин. Этот взгляд основан фактически на идеологии ветхозаветного иудейского государства.
В царствование Теодориха в Риме жил замечательный мыслитель, чья жизнь и труды резко контрастируют с общим упадком культуры в то время. Боэций родился в Риме около 480 г., он был сыном аристократов, и его семья имела тесные связи с сенаторами. Он был другом Теодориха, а когда готский король в 500 г. стал правителем Рима, Боэций был в конце концов назначен консулом. В последующие годы его судьба претерпела крутую перемену. В 524 г. он был заключен в тюрьму и казнен по обвинению в предательстве. Именно в заключении, ожидая смерти, он создал книгу, которая сделала его знаменитым, "Утешение философией".
Боэций уже при жизни имел репутацию мудрого и образованного человека. Он сделал один из первых переводов трудов Аристотеля по логике с греческого на латинский язык. К ним он сделал комментарии и присовокупил свои собственные работы по Аристотелевой логике. Его труды по музыке, арифметике и геометрии очень долго считались стандартом для светских художественных школ в средние века. К сожалению, он так и не осуществил полностью свой план перевода сочинений Платона и Аристотеля. Как ни странно, в средние века его чтили не только как великого ученого, изучавшего классическую философию, но также и как доброго христианина. Действительно, он опубликовал некоторые трактаты по теологическим вопросам, которые считались написанными его рукой, хотя не похоже, чтобы они были подлинными. Его позиция, изложенная в "Утешении философией", платоновская. Конечно, более чем похоже, что он был христианин, как и большинство людей его времени, но, если это и так, его христианство могло быть не более чем номинальным: его мышление вдохновлено философией Платона, которая имела на него значительно большее влияние, чем теологические рассуждения отцов церкви. И все же, возможно, хорошо, что его считали прочным ортодоксом, так как этому обстоятельству мы обязаны тем, что многое из его платонизма было благополучно воспринято церковниками в последующие века, когда обвинение в ереси с легкостью могло привести к тому, что его работы были бы преданы забвению или даже сожжены.
В любом случае "Утешение философией" свободно от догм христианской теологии. Книга состоит из чередующихся прозаических и стихотворных разделов. Сам Боэций говорит в прозе, а философия в образе женщины отвечает ему стихами. По учению и взглядам эта работа очень удалена от интересов, которые волновали церковников того времени. Она начинается с отрывка, вновь подтверждающего первенство трех великих афинских философов. Ведя правильный образ жизни, Боэций подражает традиции пифагорейцев. Его этическое учение в основном стоическое, а его метафизика опирается непосредственно на идеи Платона. Некоторые места пантеистичны по тону и, соответственно, он развивает теорию, в которой зло рассматривается как нечто нереальное. Бог, приравниваемый к Добру, не может сделать никакого зла, а раз он всемогущ, зло должно быть иллюзорно. Многое здесь совершенно отличается от христианской теологии и этики, но почему-то это, кажется, не расстраивало никого в лагере ортодоксов. Дух всей книги напоминает о Платоне. В ней не чувствуется мистицизма неоплатонических писателей, таких, как Плотин, и она свободна от суеверий, преобладавших в то время. Паническое чувство греха, омрачавшее жизнь христианских мыслителей той поры, здесь совершенно отсутствует. Возможно, самой примечательной чертой этого произведения является то, что оно написано человеком, заключенным в тюрьму и приговоренным к смерти.
Было бы неправильно думать, что Боэций - это мыслитель, живущий в башне из слоновой кости и удаленный от практических забот своего времени. Напротив, во многом в духе древних философов он находился в гуще практических дел. Будучи умелым и рассудительным чиновником, Боэций верой и правдой служил своему готскому хозяину. Позднее его стали считать мучеником, подвергшимся преследованиям. Эта ошибка, возможно, способствовала его популярности как писателя. И все же как бескорыстный мыслитель, чуждый фанатизма, он так и не был канонизирован, тогда как Кирилл, к которому мы вскоре обратимся, был объявлен святым.
Работа Боэция в ее историческом обрамлении поднимает вечную проблему человек как продукт своего времени. Боэций жил в мире, враждебном к независимым и благоразумным исследованиям, наводненном суевериями, которые выдавались за благочестивое рвение. И все же в его работе не проявляются ни это внешнее давление, ни его личные проблемы, особенно те, которые касаются его времени. Конечно, верно, что аристократические круги Рима были менее склонны поддаваться преходящим увлечениям и злобе дня. Нигде, кроме как в этой среде, некоторые из старых добродетелей сохранялись долго после того, как Империя перестала существовать, и это, возможно, в какой-то степени объясняет стоическую жилку в этическом учении Боэция. Но тогда сам этот факт - продолжавшееся существование такой группы людей, несмотря на нашествия варваров извне и фанатизм внутри, в свою очередь, должен быть объяснен. Ответ, я думаю, будет двоякий. Вполне верно, что люди - это продукты традиций. Их формирует среда, в которой они растут, а позднее их образ жизни ищет поддержки в тех традициях, по отношению к которым или вполне осознанно, или из более или менее слепого повиновения проявлялась их преданность. С другой стороны, традиции не связаны с временными рамками; предполагается, что они живут своей собственной жизнью и могут сохраняться в течение долгого времени, тлея под поверхностью, как это и было, чтобы разгореться вновь, получив новый импульс. В какой-то степени традиции классического периода уцелели в переменчивых обстоятельствах варварского нашествия, и таким путем смогли возникнуть люди типа Боэция. И тем не менее он должен был знать о той пропасти, которая отделяла его от современников. В зависимости от того, насколько сильна традиция, требуется соответственно больше или меньше силы духа, чтобы поддерживать ее, и Боэцию, конечно, требовалось все его мужество, чтобы ответить на вызов судьбы.
Теперь мы можем ответить на другой, связанный с этим вопрос. Необходимо ли изучать историю философии для того, чтобы понять философский вопрос? И нужно ли нам знать что-либо из истории того периода, чтобы понять его философию? Очевидно, что с точки зрения, очерченной выше, существует некоторое взаимодействие между общественными и философскими традициями. Традиция суеверия не сможет дать мыслителей, свободных от суеверия. Традиция, которая ценит пассивность более высоко, чем инициативу, не произведет конструктивных политических действий, отвечающих требованию момента. С другой стороны, философский вопрос может быть хорошо понят и без полного набора показаний исторической эрудиции. Верный взгляд на историю философии заключается в признании того, что большинство вопросов уже задавалось прежде и что некоторые умные ответы на них уже были даны в прошлом.
Разграбление Рима знаменует собой начало периода вторжения и борьбы, приведшей к падению Западной Римской империи и установлению господства германских племен на всей ее территории. На севере Британия была опустошена англами, саксами и ютами, племена франков распространились по Галлии, а вандалы пошли на юг в Испанию и Северную Африку. Названия стран и регионов сохранились как напоминания о тех событиях. Англы дали название Англии, франки - Франции, а вандалы - Андалузии.
Юг Франции был занят визиготами (вестготами), а Италия завоевана остготами, которые ранее потерпели поражение при безуспешной попытке разгромить Восточную империю. С конца III в. готские наемники сражались на службе у римлян и, таким образом, научились римским навыкам и тактике военного дела. Империя еще держалась в течение нескольких лет после падения Рима и была окончательно разрушена в 476 г. остготами под предводительством их короля Одоакра; он правил вплоть до 493 г., когда был убит по приказанию Теодориха, который стал королем остготов и царствовал в Италии до самой смерти в 526 г. Вслед за готами с Востока оказывало давление на Запад монгольское племя гуннов под предводительством царя Атиллы. Временами они объединялись со своими готскими и славянскими соседями. Атилла вторгся в 451 г. в Галлию вместе с остготами и славянами. Объединенная армия римлян и визиготов во главе с Аэцием остановила захватчиков у Шалони (битва на Каталаунских полях). Последующая попытка Атиллы взять Рим была сорвана благодаря моральной стойкости папы Льва. Царь гуннов вскоре после этого умер и оставил свои племена без предводительства, к которому они привыкли. Могущество мародерствующих азиатских всадников пошло на убыль.