Мулатка в белом шоколаде
Шрифт:
Но Кира-то помнила своего Фантика, что называется, в лицо! Она помнила выражение его глаз и мордочки. И миленькие пятнышки на его носу и грудке. А цвет глаз ее Фантика! Разве она может его забыть? И зачем ей какой-то другой, пусть и похожий на него кот? Нет уж, либо найдется ее любимый Фантик, либо она так и проживет остаток своей жизни одна. Без кота!
Глава 17
Ближе к полудню Пантелеймонов начал проявлять первые признаки утомления. Кира его понимала. Поиски оказались совершенно бесплодными. Идея, казавшаяся вчера гениальной,
— Может быть, хватит? — первой предложила Кира, видя, что Пантелеймонов нервничает все сильней. — У тебя, наверное, есть и другие дела.
— Ты не обидишься?
— Я не такая эгоистка.
На самом деле Киру неприятно поразила радость, с которой Пантелеймонов откликнулся на ее предложение. Но чего она от него хочет? Не может же Пантелеймонов провести всю свою жизнь бок о бок с ней. И к своему ужасу, стоило Кире задуматься над этим, как она поняла — да, хочет! Хочет больше всего на свете.
Отправив Пантелеймонова на службу, Кира задумалась. Что ей делать дальше? Можно продолжить обход приютов для животных. Их в списке, который Пантелеймонов скачал из Интернета, имелось еще четыре штуки. Но, во-первых, они были разбросаны в разных частях города, преимущественно на окраинах. И добраться без машины туда сложновато. А во-вторых, Кире уже несколько раз звонила Леся, чтобы предупредить: Евдокия Николаевна сейчас делает маникюр, ее стригут, завивают и красят.
— Старушка хочет предстать перед своим сухофруктом в полном блеске! — шепотом сообщала в трубку Леся. — Мы зашли сюда на минуточку, по ее словам, всего лишь освежить маникюр. И в результате идет уже третий час нашего пребывания в салоне красоты. И конца края этой пытке не предвидится.
Кира уже знала, что вчера поздно вечером Евдокия Николаевна превозмогла свою гордость и впервые почти за сорок лет позвонила своему изменщику жениху.
— И что она ему сказала?
— Неважно, что она ему сказала. Важно, как он отреагировал.
— И как?
— По ее словам, он ликовал, словно младенец, которому вернули его любимую погремушку. И теперь она уже сидит в салоне красоты. Притащила с собой свои старые фотографии. И требует, чтобы ее сделали похожей на них.
— На это может уйти слишком много времени! — испугалась Кира. — Там без полной подтяжки точно не обойтись!
— Вот и я о чем!
Но, к счастью, здравый смысл все же одолел тщеславие Евдокии Николаевны. И в начале четвертого часа она сдалась, признав, что борьба со следами старения не может состояться в одночасье. И требует долгих и постоянных усилий.
— Если Сергей покажет, что он этого достоин, я готова рискнуть, — заявила необыкновенно похорошевшая Евдокия Николаевна.
В своем серо-стальном платье, очень прямом и строгом, Евдокия была по-девичьи стройна. А качественное итальянское нижнее белье полностью компенсировало недостатки, появившиеся у нее с возрастом. К тому же сверху старушка накинула на себя совершенно роскошную темно-синюю шаль с тусклым серебряным узором, идеально сочетавшимся с отделкой платья. И вместе получался замечательный ансамбль. К тому же шаль прикрывала шею. А как известно, ничто так не выдает возраст, как руки и шея.
Туфли Евдокия Николаевна рискнула надеть на
— Причем желательно, чтобы машину подали прямо к подъезду, — вымученно улыбаясь, заявила жертва красоты.
— Все равно вы потрясающе выглядите! — сказала Кира, ничуть не лукавя.
Волосы Евдокии Николаевне покрасили в салоне. И они получились красивого каштанового цвета — точно зрелый каштан. Блестящие и гладкие. И даже морщинки разгладились от макияжа. Не все, но некоторые.
— Это все омолаживающая маска с экстрактом плаценты, — поделилась с подругами Евдокия Николаевна. — Дает потрясающий эффект.
— Мы видим!
— Но, увы, всего на несколько часов, — с грустью прибавила Евдокия Николаевна. — Я как Золушка, которая отправляется на встречу со своим принцем. Сейчас — я звезда. Но спустя некоторое время превращусь в обычную старую тыкву!
Но Сергей не знал всех этих нюансов. И, встретив свою былую любовь в полутемном холле (Кира уж позаботилась выкрутить на его этаже все электрические лампочки из патронов), он был буквально поражен, сражен наповал и готов сдаться в плен на милость победителя.
— Ева! — воскликнул он. — Это и в самом деле ты! И ничуть не изменилась! Господи, я же помню это твое платье! Неужели ты в самом деле пришла? Ко мне?
Евдокия Николаевна кивнула. Хотя Кире показалось, что она недовольна такой быстрой капитуляцией противника. Она столько готовилась к своему триумфу. И что же? Пришла, он ее увидел — и она победила? Моментально! Это неинтересно. А где же азарт борьбы?
Сам Сергей, по отчеству Иванович, подругам не показался. Даже сделав скидку на его возраст и представив его молодым, подруги поняли: это не их мужчина. Едва утих первый восторг от встречи, мужчина как-то ушел в себя. И по всему больше всего напоминал снулую рыбу. Такую же безучастную и вялую. Он просто сидел и смотрел на свою Евдокию. И ничего не говорил! И это почти после сорокалетней разлуки!
Евдокия Николаевна тоже выглядела слегка растерянной. И подруги ее понимали. Женщине было неуютно в этой типовой квартирке с низкими потолками, дешевым линолеумом и жуткой мебелью из дешевого ДСП. Она-то жила в квартире своих родителей, где во всем ощущалась порода, шарм, история семьи.
У Сергея же все было простенько и убого. Видно, что жил он на небольшую пенсию и других источников дохода не имел. Да что квартира! Он и сам выглядел неважно. Кожа висела складками, руки тряслись, а ногу он заметно приволакивал. Да и ходил с палочкой. Однако и это еще не главное. В Сергее Ивановиче не было внутреннего огня. Глаза не горели, движения были замедленными, а речь вялой и совершенно лишенной эмоций.
— И как она могла полюбить такого карася? — шепотом обратилась к подруге Леся.
Кира лишь пожала плечами. Она чувствовала, что любовного свидания не получилось. Что же, по крайней мере они должны были поговорить с мужчиной об Ольге. Девушки уже поняли, что жены у старика нет. И живет он совершенно один.
— Сергей, а где же твоя жена? — наконец спросила у него Евдокия Николаевна.
Сергей Иванович на мгновение встрепенулся.
— Оля? А ты не знаешь? Мы же с ней в разводе.