Мулатка в белом шоколаде

Калинина Дарья Александровна

— Да, папа, — как-то задумчиво отозвалась Ольга. — Папа он и есть папа.

— Так ты на нас не сердишься?

Ольга кинула на подруг странный взгляд.

— Сержусь? Отнюдь, — сказала она. — Почему я должна на вас сердиться? Я очень рада, что вы ко мне приехали! Хотите кофе?

От кофе подруги отказались.

— Лучше не будем тратить время на пустяки и поговорим, — сказала Кира. — Ты ведь сегодня улетаешь?

— Я? Ах, ну да! Совсем из головы вылетело! — рассмеялась Ольга. — Вы меня

поразили.

— Тогда к делу, — сказала Кира. — Одним словом…

— Если говорить вкратце…

— То мы ищем убийцу твоего брата.

При этих словах Ольга заметно вздрогнула и побледнела.

— Нет, убили не твоего брата Степу! — торопливо воскликнула Леся, припомнив, что Константин говорил о своем сыне. — Другого!

— Другого? — эхом откликнулась Ольга. — Какого еще другого? Кешу или Витю?

Подруги изумились. Эти имена они слышали впервые.

— А это кто?

— Братья по маме.

— Нет, — покачала головой Кира. — Другой твой брат.

— Других братьев у меня нет.

— Убили Эдика Петеросяна — сына той самой Марии — твоей двоюродной бабушки.

— Не знаю такого!

— Нет?

— Нет! Я вообще не знаю никого из родственников по отцовской линии. Только свою собственную бабушку Олю и отца, разумеется. А больше никого.

— И тебе никогда не хотелось их найти?

— Зачем? Они изгнали мою бабушку, когда она забеременела вне брака. И за все эти годы ни разу не пожелали узнать про ее судьбу! И судьба ее потомства их тоже не волновала! Моя то есть!

— Все было не совсем так, — деликатно возразила Леся. — Твоя бабушка изрядно постаралась, чтобы семья отвернулась от нее.

Но Ольга не желала ничего слушать.

— Не смейте оскорблять память моей бабушки Оли! Она была единственным человеком, который понимал и любил меня.

— А мама с папой?

— Вы что, совсем ничего не знаете?

— Откуда?

— Но вы же общались с моим отцом! Впрочем, чего от него ожидать! Он вам ничего не рассказал о том, как мы жили?

— Ничего.

— Так я расскажу! — воскликнула Ольга.

Ее рассказ начинался с самого детства. И своим детским обидам она уделила значительное место. Подруги даже стали беспокоиться, а не опоздает ли она на свой самолет. И вообще, куда она летит и когда? Ни в прихожей, ни в комнатах не было заметно следов сборов. Не было ни сумок, ни вещей, ни чемоданов, ни документов с вложенными в них билетами, оставленных на самом видном месте, чтобы потом благополучно забыть их дома. И сломя голову мчаться за ними обратно из аэропорта, трясясь от страха, что опоздаешь на свой рейс.

Но саму Олю подобные соображения не смущали. Она так ударилась в воспоминания своего детства, что даже всплакнула. Хотя, на взгляд подруг, плакать было особо не о чем. Отец с матерью развелись,

когда ей было три годика? Так ведь миллионы людей и одного года в браке не протягивают. Мать хотела вторично выйти замуж, а дочь ей в этом мешала? Так ведь оно и понятно. Кто позарится на женщину с маленьким ребенком, когда полно свободных, молоденьких и смазливеньких. И разве маленькой Оле было плохо у бабушки?

— Нет, с бабушкой мы всегда жили душа в душу, — покачала головой Ольга. — Но все равно, я знаю, у меня с детства психологическая травма. Я недавно общалась с одним известным психологом, у него огромная частная практика, так он мне все растолковал.

— Ой, не знаю, — вздохнула Кира. — Был у меня один такой, тоже психолог. Ректор какого-то института, книжки научные писал. Я и подумала, какой приличный человек, приятный во всех отношениях. Не мальчик, конечно, уже, но все равно очень и очень симпатичный дядечка. Ну, я по наивности и решила его осчастливить своим молодым телом.

— А потом что?

— А потом ко мне Леся заглянула, скучно ей стало. Ну а так как с психологом мы все равно уже все закончили и он домой к своей законной жене собирался, то я Лесе только рада была.

— Кира прямо чуть не плакала, что он так рано уходит. Конечно, ему вида не показала. Но я-то видела, что она расстроена, — уточнила Леся.

— А он? — заинтересовалась Оля.

— А он как меня увидел, увидел, как мне Кира обрадовалась, так прямо нам на пороге и заявил, что мы с Кирой лесбиянки, только сами этого еще пока не осознаем. Но у нас, он, мол, это точно знает, наш любовный роман еще впереди. И он тут не нужен!

— Больной! — отреагировала Ольга.

— Нет, это у него от тех психов, с которыми он постоянно общался, крыша поехала. Он уже адекватно нормальных людей воспринимать не мог. Во всех какую-то патологию искал. Ну и находил, разумеется.

— Так и ушел?

— Ага, — кивнула Леся. — Во всяком случае, больше мы его не видели.

— Так он просто повод искал, чтобы свалить и чтобы никаких обязательств! — фыркнула Оля. — Ничего у него крыша не ехала, он как раз нормальный мужик был. Нашел повод и свалил. Как и все они — полный козел! Сделал дело и — к жене под бочок!

— Но я тебе это к тому рассказываю, — перебила ее рассуждения Кира, — чтобы ты психологам особо не верила. Врут они. И сами ни хрена в этой жизни не понимают. То есть думают, что понимают. Но разве бы мы так жили, если бы они в самом деле понимали?

Ольга вдруг закручинилась. Похоже, на нее рассуждения о психологии навеяли тоску. Больше перебивать ее подруги не рисковали. И покорно выслушали историю ее детства, отрочества, а затем и молодости.

— И где же вы с твоей бабушкой все эти годы жили?