Муми-тролль и шляпа Чародея
Шрифт:
— Ну поторопись же немного, — сказала Муми-мама. — Пожелай парочку прекрасных переплётов для твоих мемуаров.
— Да, это было бы замечательно! — обрадовался Муми-папа.
И все с удивлением вскрикнули, когда Чародей протянул Муми-папе инкрустированный жемчугом переплёт из золота и красного сафьяна.
— А теперь я! — закричал Снифф. — Хочу собственную лодку! Лодку, похожую на морскую раковину, с пурпурными парусами! И чтобы мачта была из палисандрового дерева,
— Однако немало! — усмехнулся Чародей и взмахнул плащом.
Все затаили дыхание, но никакой лодки не появилось.
— Не получилось? — разочарованно спросил Снифф.
— Как это не получилось? — удивился Чародей. — Всё получилось. Но я, разумеется, оставил её у морского берега, на воде. Ты найдёшь её там завтра утром.
— С изумрудными уключинами? — спросил Снифф.
— Разумеется, — ответил Чародей. — Их там четыре штуки и одна в запас — на всякий случай. Кто следующий?
— Не знаю, что и сказать, — отозвался Хемуль. — Вообще-то я потерял свою лопаточку, которой я выкапываю растения для ботанической коллекции. Мне абсолютно необходима новая лопатка.
И он сделал книксен после того, как Чародей вручил ему новую лопаточку. (Конечно, немужское это дело — книксен, но ведь Хемуль носил юбку, а в юбке кланяться довольно нелепо.)
— Это очень утомительно производить всякие чародейства? — участливо поинтересовалась фрёкен Снорк.
— Нет, — сказал Чародей. — Пока это всё очень лёгкие вещи. А что бы хотелось маленькой фрёкен?
— Думаю, это очень трудное дело, — сказала фрёкен Снорк. — Можно, я шепну вам на ухо?
Когда она прошептала своё желание, Чародей слегка пожал плечами.
— Вы совершенно уверены, что вам это необходимо?
— Да. Уверена, — решительно отрезала фрёкен Снорк.
— Ну что ж, — сказал Чародей. — Пусть.
В следующую секунду у всех разом вырвался крик изумления. Фрёкен Снорк сделалась решительно на себя не похожа.
— Что ты над собой учинила? — разволновался Муми-тролль.
— Я пожелала себе глаза деревянной королевы, — отозвалась фрёкен Снорк. — Ты ведь говорил, что она красивая!
— Да, но… — начал было с несчастным видом Муми-тролль.
— Тебе они не понравились? — спросила фрёкен Снорк и расплакалась.
— Ну не расстраивайтесь, — сказал Чародей. — Если такие глаза вам разонравились, ваш братец может пожелать, чтобы вернулись прежние.
— Да, но я задумал совсем другое! — запротестовал Снорк. — Я не виноват, что у неё такие дурацкие желания. Я-то здесь при чём?
— А что ты задумался — спросил Чародей.
— Вычислительную машину. Чтобы она решала, что справедливо, а что нет, что хорошо, а что плохо.
— Это уж слишком сложно, — сказал Чародей. — Даже мне с этим не справиться.
— Ну тогда хотя бы пишущую машинку, и пусть моя сестрица обходится своими новыми глазами!
— Всё это так. Только уж больно они её изуродовали, — сказал Чародей.
— Братец, миленький, — рыдала фрёкен Снорк, глядя на себя в зеркало. — Пожелай, чтобы мои прежние глаза вернулись. Я выгляжу просто ужасно!
— Ладно уж, — великодушно согласился Снорк. — Получишь их обратно, чтобы спасти фамильную честь. Но я надеюсь, что после этого твоё дурацкое тщеславие поубавится.
Фрёкен Снорк посмотрелась в зеркало и закричала от радости. Её прежние, уютные глазки были на своём месте, но ресницы стали немного длиннее. Сияя от счастья, она обняла своего братца.
— Голубчик! Солнышко! — говорила она. — Весной я подарю тебе машинку, которая пишет!
— Оставь, — смущенно сказал Снорк. — Нечего нежничать при всём честном народе. Мне было тебя страшно жаль, я не мог видеть, как ты убиваешься. Только и всего.
— Ну что ж, из домочадцев остались только Тофсла и Вифсла, — сказал Чародей. — Вам положено одно желание на двоих, вы нераздельная парочка.
— А ты самсла себесланичего не пожелалсла? — спросила Тофсла.
— Мне не положено, — печально отвечал Чародей. — Я могу только желать за других и ещё принимать разные обличья.
Тофсла и Вифсла внимательно на него посмотрели. Потом уткнулись друг в дружку лбами и долго о чём-то перешёптывались. Затем Вифсла торжественно произнесла:
— Мы решили пожелатьслаза тебясла.Потому что ты добряксла.Мы хотим для тебяслатакой же большойслаи прекрасный рубинсла,как нашсла.
До того все видели, как Чародей смеялся. Но никто ещё не видел его улыбки. А теперь всё его лицо озарилось улыбкой. Он был так счастлив, что это можно было определить и по лицу, и по ушам, и по его шляпе, и ботинкам! Не говоря ни слова, он взмахнул своим плащом над землёй, — и о чудо! — над садом вновь засияло красное пламя. На траве лежал в точности такой же камень, как Королевский рубин. Тот был Король рубинов, а этот — Королева!
— Ну теперь ты счастливсла? — спросила Тофсла.