Муниципальная ведьма - 1
Шрифт:
– Что тут непонятного?
– нетерпеливо поморщилась она.
– Губернатору нельзя без жены! Никак нельзя! Потому что хрен назначат! Потом уже - можно.
– Так он же в отставку подаёт.
Супруга губернатора принялась что-то многословно объяснять, но я её уже не слушала. Моё внимание привлёк разговор Мелентия с Каретниковым. Сквозь старухин монолог до меня долетали только отдельные слова, по которым что-либо понять было невозможно, но само событие меня удивило. По моим представлениям, они пребывали по разные стороны баррикад, тем не менее, Каретников
Старуха продолжала свой рассказ, я кивала, имитируя не то понимание, не то согласие, Мелентий уже подошёл к губернатору и завёл беседу с ним, а Мэрского всё не было. Мне оставалось только удивляться, что ему требуется столько времени, чтобы прийти в себя, и беспокоиться, не помер ли он от избыточной физической нагрузки, которую я ему обеспечила.
Волновалась я напрасно. Мэрский вскоре появился в добром здравии. Он весь сиял, а в руках держал огромный букет голубых роз. Я раньше даже не знала, что такие бывают. Наверняка очень дорогие. Неужели он собрался расплатиться со мной цветами? Я люблю цветы, но только как подарок, а вовсе не как гонорар.
Все разговоры прекратились, только мама вздохнула ‘Ах, какие розы!’. В наступившей тишине он подошёл ко мне, несколько секунд подумал, и стал на колени, протягивая букет. Мне ничего не оставалось, как принять подношение. От этого Мэрский засиял ещё сильнее и, наконец, заговорил.
– Елена Михайловна! Лена! Леночка! Я вас… то есть, тебя, люблю, и прошу оказать мне честь стать моей женой.
Ноги у меня подкосились, и я бы села на пол, если бы Каретников не подставил вовремя кресло.
– Вы с ума сошли, - только и смогла произнести я.
– Это значит ‘да’?
– с идиотской улыбкой уточнил Мэрский.
– Это значит, что я предполагаю у вас психическую болезнь.
– И совершенно напрасно! Сегодня утром я посетил психиатра, и он выписал мне справку об отменном здоровье по этой части. Вот, - он протянул клочок бумаги, и мне пришлось взять и это.
– Что ты теперь скажешь?
– Соглашайся, дура!
– посоветовала мне мама.
– У него такие деньжищи, что нам и не снилось.
– Дура, может, и согласится, - откликнулась я.
– Ему не нравятся мои ноги - какая тут может быть любовь? А справку свою пусть засунет в одно место. Знаю я, как такие справки выдаются!
– Нравятся!
– пылко возразил Мэрский.
– Очень нравятся! Настолько, что спокойно смотреть на них не мог. Потому и просил носить брюки. Но теперь - надевай, что хочешь!
Он подполз ко мне на коленях и впечатал поцелуй в левую голень. Прикосновение его губ обожгло меня даже сквозь колготки. Пока я разбиралась со своими ощущениями, он поднялся на ноги, протянул мне руку, чтобы помочь встать с кресла и попросил отойти с ним на пару минут в соседнюю комнату. Я, уже ничего не соображая, пошла. Ожидала от него чего угодно. И уговоров, и угроз, и попытки изнасилования, но он снова смог меня удивить.
– Лена, я не понял, что здесь делает эта старая ведьма, любительница анаши? Она же должна сидеть в тюрьме.
– За что?
– Как за что? За афёру со взяткой.
– Мэрский, ты просто кретин, - интуитивно я чувствовала, что сейчас любое оскорбление пройдёт безнаказанно.
– При чём здесь она?
– А кто тогда?
– Неужели тебе Мелентий не назвал имя?
– Леночка, не тяни. Просто скажи, кто пытался спровадить меня за решётку.
– Слушай, это же элементарно. Конечно, Эвелина.
– Надо же! Я ещё удивлялся, почему старуха польстилась на какие-то жалкие тридцать тысяч. А для секретарши - да, вполне нормальный приработок. Как ты её вычислила?
Меня удивлял его интерес к подобным вопросам в такой момент, но, наверно, он просто давал мне время успокоиться и собраться с мыслями.
– Андрей мне сказал, что сумма увеличена из-за инфляции, причём по инициативе ведьмы, то есть, Эвелины. А губернатор заявил, что пособие увеличено по требованию Андрея. Ни тому, ни другому врать незачем. Так что единственный, кто мог провернуть эту индексацию - Эвелина.
– А зачем?
– Минимальная сумма взятки за сделку с парком - сто пятьдесят. Это в мэрии любой скажет.
– Да, верно, - кивнул Мэрский.
– Но почему нельзя было использовать это ‘пособие’ за два месяца?
– Она спешила. Губернатор мог подать в отставку в любой момент, и тогда для неё всё кончено.
– Мне её даже немного жалко. Но это не значит, что я намерен её спасать. Ладно, Лена, пойдём к гостям.
Когда мы вернулись в комнату, все почему-то зааплодировали.
– Ну, Леночка, что ты ответила на предложение?
– поинтересовался не в меру весёлый Каретников.
Аплодисменты утихли, все выжидающе уставились на меня.
– Ответила, что подумаю над этим. Когда-нибудь.
***
Почему-то мою фразу все восприняли как согласие. Нас стали поздравлять, кто-то открыл коньяк и шампанское, и понеслась череда тостов в нашу честь. Я категорически отказалась пить, и из этого мгновенно сделали вывод о моей беременности. Теперь пили уже не за помолвленных, а за их будущего ребёнка. Мама на меня обиделась, она считала, что о беременности дочери должна была узнать первой. Супруга губернатора завалила меня советами по выбору памперсов. Каретникову срочно понадобилось подобрать имя для предполагаемого внука или внучки. У мамы оказалось своё мнение по этому вопросу, и они поругались.
Я чувствовала себя, как в сумасшедшем доме. Особенно раздражали рассуждения старухи о памперсах. Последним младенцем, которого она хотя бы теоретически могла нянчить, был некий Юра, нынче спрятанный от неё в далёкой Британии. Это даже если считать, что она лично его пеленала. С тех пор прошло полтора десятка лет, так что все знания о современных памперсах она могла почерпнуть только из телерекламы. Хотя, в её возрасте, да с такими вредными привычками… Нет, вряд ли, не могло у неё всё зайти так далеко. Да и для взрослых - совсем другие памперсы.