Муос
Шрифт:
– Это не помехи…
Из динамиков раздавался ритмичный звук «Тум-Тум-Тум…Хр-р-р». Как будто кто-то трижды стучал по включённому микрофону пальцем, а потом этим же микрофоном один раз проводил по пенопласту. И вся эта бессмысленная жуткая череда звуков беспрерывно повторялась с небольшим интервалом. Присутствующие вслушивались, как будто надеялись, что сейчас незнакомый голос произнесёт: «Раз-два-три…Внимание. Начинаем нашу передачу…». Но все надежды попрал «красный» радиомеханик, высказав общую догадку, которую другие произнести вслух боялись:
– Но это и не люди… Чертовщина какая-то…
Что это было: чудом уцелевшая сломанная радиостанция по непонятным причинам до сих пор функционирующая таким странным образом; какой-то своеобразный
«Некрасный» радиомастер продолжил поиски, покрутил ручку настройки до упора, потом обратно до упора, ещё и ещё раз. Быстрее. Медленнее. Ничего. Ничего, кроме помех и того монотонного нечеловеческого сигнала на одной и той же частоте. В течении часа под нетерпиливым наблюдением присутствующих оба радиомастера крутили ручки, что-то подкручивали и подтягивали в самом приёмнике, и даже просто от безнадёги постукивали по выступающим деталям. Ничего, кроме странного сигнала. «Красный» радиомастер робко сказал:
– Может что-то с антенной? – хотя и сам понимал абсурдность этого. Тестирование приемника внутри метро дало стопроцентный результат.
Ещё минут пять общего молчания под шум помех из приёмника. Первым подал голос суровый военный Полиса:
– Я говорил, что это всё блеф! Сколько затрачено средств, погиб человек! И всё зря! Всё из-за сумасбродной прихоти «очкариков»!
– Мы не для себя старались, – робко заметил один из «очкариков».
– А вы теперь это расскажите библиотекарям, которые Пашку разорвали, и его жене с тремя детьми.
– Может попробовать что-то ещё?
– И не надейтесь! – громко гаркнул всё тот же военный. – Финансирование проекта прекращено. Больше Вы не получите не пульки note 5 .
Распихав стоящих за ним «очкариков», он вышел из рубки. За ним вышли ещё два военных.
Долгие часы радиомеханики бороздили эфир в надежде выудить там хоть что-то. Учёные по мере исчерпания имевшихся у них запасов терпения также выходили один за другим.
В середине ночи, товарищ с Лубянки, до этого невозмутимо наблюдавший происходящее, резко сказал «красному» радиомеханику:
Note5
Пульки или патроны – основа обменной системы Московского метро – боеприпасы к стрелковому оружию, главным образом патроны к автоматам и пулемётам Калашникова, являлись своеобразными деньгами. На них свободно обменивались любые товары в большей части Московского метро.
– Нам пора… Потрудитесь обдумать, что вы доложите товарищу Москвину, – и вышел из радиорубки. Красный радиомеханик, рассеянно пожав руки Игорьку и своему коллеге, засеменил за своим «хозяином».
Остались Игорь и его наставник. Они, сменяя друг-друга, ещё двое суток сканировали эфир. Потом к ним в рубку зашел один из учёных и, не поздоровавшись, сообщил:
– Совет потребовал прекратить трату ресурсов на проект «Цивилизация». Они считают проект безнадёжным. Нам запрещено тратить силы штатных работников. Вам, радиомеханик, сказано немедленно приступить к выполнению других задач. Но нам удалось уговорить Совет не ликвидировать рубку в ближайшее время. Поэтому начальником рубки назначаешься ты, – учёный кивнул на Игоря. Тот ошалело посмотрел в глаза учёного, но по ним трудно было определить, вкладывает ли он в фразу «начальник рубки» какую-либо иронию.
1.2.
Сначала 16-летний сирота Игорь Кудрявцев, обрадовался столь ответственному назначению. Но потом он вспомнил, что все что ни случается в его жизни – бывает только к худшему. Он тяжело вздохнул и тупо уставился на жужжащий приемник.
Игоря 12 лет назад забрали с Чеховской. Он мало, что
Note6
Четвёртый Рейх – неофашистское государство на территории станций Московского метро Чеховская, Тверская, Пушкинская.
Игорь почти всегда по вечерам встречал мать с работы. Мать выходила из двери, ведущей в какой-то коридор в дальнем конце перрона. В тот коридор станции никого никогда не пускали. Но он и другие ребята часто слышали оттуда приглушённые, леденящие кровь, почти нечеловеческие крики.
Он мать дожидался у двери. Мама выходила, ласково ему улыбалась, радостно брала на руки. Когда Игорь спрашивал, кто там кричит, мать отвечала, что это «плохие». Иногда она их называла «айзерами» или «чурками». Для четырёхлетнего мальчика этого было достаточно. Воображение дорисовало из этих «айзеров» страшных монстров.
Но однажды Игорь попал внутрь. В этот вечер дверь «маминой работы» была открыта. Два охранника в черных камуфляжах, которые обычно стояли за этой дверью, ругались с каким-то рабочим, пытавшимся протолкнуть в дверь тележку. Тележка не лезла и оба охранники благим матом орали на рабочего, потом вытолкали тележку и стали пинками прогонять бедолагу. Охранники привыкли к тому, что Игорь постоянно ошивается возле двери, и поэтому на него не обращали никакого внимания. Да и к тому же они увлеклись пинанием рабочего. В этот-то момент Игорь и вбежал в коридор.
Игорь забежал в первую попавшуюся дверь и увидел свою мать. Она была в белом халате, испачканном кровью. Мать и ещё двое мужчин в таких же халатах склонилась над головой полностью голой и удивительно смуглой девочки, привязанной к стулу. Девочка была лет шести. Ремни жёстко притягивали её к сидению, не давая возможности пошевелиться. Выше уровня глаз черепная коробка девочки была срезана. На столике в лужице крови лежал верх черепа с пышной копной чёрных волос (таких чёрных волос он ещё никогда не видел). Рядом лежала пила. В серо-красном веществе мозга девочки ковырялась каким-то предметом мать Игорька.
Девочка кричать не могла – у неё во рту торчал резиновый кляп, поверх которого шел ещё один ремень, жестко вжимавший кляп в рот, а вместе с ним и прижимавший головку ребёнка к подголовнику стула. Но девчушка явно была в сознании, возможно на грани агонии. На окровавленном лице застыли ужас и невыносимая мука. Глаза, казалось, сейчас вылезут из орбит, на окровавленных щеках – дорожки от ручьями текущих слез.
Девочка увидела Игорька и как-то встрепенулась. Тогда мать повернула голову, побледнела и зло крикнула: «Пошёл вон!». Игорь не мог пошевелиться. Мать резко вытерла окровавленные руки в перчатках о свой халат, подошла к Игорьку, схватила его за руку, вытащила из операционной и потащила по коридору. Оба охранника, видно уже прогнав рабочего, удовлетворенные возвращались к посту. Увидев мать с Игорьком, они перепугались. Мать вывела Игорька из коридора и сдержано сказала: «Жди меня дома». Игорь побежал, что было силы. Только слышал, как мама – его ласковая добрая мама, орала на охранников, употребляя такие слова, которых он от неё раньше никогда не слышал.