Муос
Шрифт:
В туннеле валялось три десятка диггеров. Некоторые были ещё живы, что-то по своему вопили, стонали, плакали. Комиссар подошел, направил пистолет в одного из них, но Митяй спокойно сказал:
– Оставь! Его свои убьют. Съедят или отдадут на съедение змеям.
Дехтер кивнул на змея:
– А с этим что?
– Его съедят другие змеи. Ничего здесь не останется.
– А нас не съедят?
– Не сегодня. Сегодня мы выиграли тяжелый бой – нас боятся… Но потом они снова соберут силы и будут снова нападать.
Трупы и раненных загрузили на телеги, прямо поверх груза. Когда были готовы двинуться дальше, Митяй подошел к Дехтеру и, как всегда, без эмоций сказал:
– Это был славный бой. Твои люди – хорошие воины. Ты – хороший командир. Вы – настоящие
Дехтер понял, что от немногословного Митяя он услышал самую высшую похвалу и искренне ответил:
– Твои люди – отличные бойцы. Я не встречал такого храброго солдата, как ты. Вы – настоящие спецназовцы.
Два командира повернули в сторону Купаловской и продолжили путь. Обоз пошел за ними. Сегодня этот туннель принадлежал им. Они знали, что до конца туннеля на них уже никто не нападет.
4.2.
Москвичи увидели бронедрезину. Это была переоборудованная дрезина, обшитая стальными листами и с навешенной спереди бронёй. Кабина дрезины имела несколько узких бойниц, из которых на подходивший отряд выглядывали острия стрел заряженных арбалетов, а из центральной бойницы – дуло пулемета. Довольно мощный прожектор светил в глаза уновцам и ходокам. На крыше дрезины оборудован металлический бруствер, почти под самый потолок туннеля. Бронедрезина закупоривала собой практически весь туннель и служила для отражения атак змеев и диггеров. С бронедрезины в сторону туннеля под разными углами торчали заточенные штыри. Многие из штырей были погнуты. Большинство штырей, а местами и броня, были покрыты желтым налётом – засохшим гноем змеев, когда-то атаковавших дрезину. Топливо для бронедрезины давно закончилось, и теперь жители Нейтральной при необходимости передвинуть дрезину на другое место, толкали её вручную. В задней части бронедрезины установлены три противооткатных упора и поэтому даже змеи не могли её сдвинуть с места.
За бруствером стояло несколько мужиков с серыми повязками на левых руках. Мужики держали арбалеты.
Купчиха обратилась к командиру дозора Нейтралов:
– Голова, чё ты своих не узнаёшь?
Голова, смачно сплюнув, сказал:
– Да тя я узнаю, Купчиха. Хотя какая ты мне своя? Ты ж не дала мне не разу?
Другие нейтралы заржали глупой и пошлой шутке, а Голова между тем продолжал:
– Ну то и ладно, хрен с тобой, можешь мне не давать, оброк заплатишь и дуй себе дальше. А вот эти рыла что-то мне не знакомы, – под «этими» Голова имел в виду уновцев.
Выступила Светлана:
– Голова, пропускай, ты, что не слышал, как нам досталось в туннеле?
– В том-то и дело, что со слухом у меня всё о-о-очень хорошо. Слышал я и автоматную пальбу и взрывы. Да и на зрение я отродясь не жаловался – вижу, у друзей твоих новых, оружие какое-то странное, и одеты они по-интере-е-е-есному. Ты Купчиха с Ходоками проходи. А вы, хлопчики, возвращайтесь.
– Да ты что? У нас же раненные. Да и погибших похоронить по-людски надо.
– Раненных и у нас хватает. Ну дело не в том. Что ж я ни человек? Раненных так и быть, пропущу, да и мёртвых ввозите. А вот эти, пусть дуют, откуда пришли. Я не пропущу их на станцию. Сама Конвенцию знаешь, устав станции запрещает пропускать чужаков. А уж эти – точно не Партизаны, а других членов Конвенции я в вашей стороне не знаю.
Светлана, еле сдерживая себя, максимально вежливо пыталась убедить командира Нейтралов:
– Да причем тут Конвенция? Эти люди не из Муоса, из другого метро – из Москвы. Они пришли к нам на помощь. Они помогут нам победить ленточников и змеев.
– Ах из Мо-о-о-сквы-ы-ы-ы? Были тут у нас уже одни помощники-освободители из Америки, знаешь, чем всё закончилось. Тем более этих не пропущу.
Дехтер положил руку на цевье своего автомата, перекинутого за спину. Для других спенцазовцев это было знаком: «Готовься к бою». Вроде бы ничего не изменилось, никто не пошевелился. Но только Дехтер подаст знак – и начнётся бой. Каким-то образом взвинченность уновцев передалась и ходокам – каждый из них как-то невзначаль перехватил
– Да что-о-о ты за чу-у-учело такое? Аль креста на тебе-е-е нет? Зажрался ты не-е-ейтрал пога-а-аный. Нам что возвращаться и сдо-о-охнуть в туннеле том? А ты, мо-о-о-орда, пойдёшь и обоз наш сожрешь?
Эти невинные слова, совершенно непонятным образом задели Голову. Он, брызгая слюной, не то со злобой, не то с обидой начал, заикаясь, кричать на весь туннель:
– Да что ты ссыкуха трындишь такое? Это на мне-то креста нет? Кто жопы ваши партизанские от ленточников прикрывает? Кто, бля, от эпидемий тут дохнет, пока вы там бульбу со шкварками жрёте? Да ты, сучка, знаешь, что у нас в том году половину детей от кровянки по-повымерло?. Да ты знаешь, что урожай наш на поверхности ползуны сожрали? Тебя волнует, что мы жрать до весны будем? Ты слышала, что мы уже с поверхности траву радиоактивную носим, чтоб свиней наших кормить? А потом сами с голодухи этих свиней радиоактивных жрать будем? У тебя, заразы недоделанной, дети есть-то? Так вот знай у меня были – трое, осталась одна дочурка и та в лазарете лежит, от цинги и рахита доходит. А ты, бля, мне тут укоры вставляешь. И эти пидоры, что с тобой невесть откуда приперлись, тебе поддакивают и думают, как станцию нашу бедолажную со света свести.
Купчиха сделала шаг вперед и уже было открыла рот, чтобы продолжить спор и привести более едкие и весомые аргументы, но Светлана, положив ей руку на плече, обратилась к Голове со словами, которые Дехтеру показались уже знакомыми:
– Атаман! Сообщество Партизан с высоким уважением относится к Вашей миссии. Нам известна та роль, которую Вы играете в нашем метро. Но мы сюда пришли сегодня не с простым коммеческим обозом. Впервые за много лет у всех членов Конвенции появилась надежда. Мы действительно нашли друзей из другого мира – из Московского метро. Они проделали долгий путь, чтоб помочь нам, и я уверена, что они помогут нам справится с нашими общими врагами. Мы должны пройти через Вашу станцию или боковыми туннелями в Центр. Мы может пойти боковыми туннелями, хотя шансов дойти у нас будет меньше и Вам это облегчения не принесет. Нам лучше пройти через вашу станцию. И в качестве компенсации того урона, который мы можем принести своим проходом , просим вас принять тройную плату за проход..
При этих словах Купчиха встрепенулась и явно собиралась что-то возразить, но Светлана крепко сжала ей плече.
Атаман Нейтральной некоторое время молча стоял, а потом подошел к краю бруствера, спустился по металлической лестнице и крикнул:
– Освободить проход!
Нейтралы начали спускаться и выходить из дверей дрезины – их было человек двенадцать. Атаман обратился к гостям:
– А вы чё стоите, как на поминках, налегай!.
Всей толпой, хватаясь за металлические штыри и специальные выдвижные поручни, москвичи, ходоки и нейтралы начали откатывать тяжелую бронедрезину в сторону Нейтральной. Противоупоры предварительно у бронедрезины были убраны, но и при этом толкать ее было не просто. Очевидно, броня дрезины была не тоньше пятнадцати сантиметров. В двадцати метрах от места стоянки дрезины был выдолбан в породе специальный боковой тоннель длиной метров в двадцать. По уложенной в этот туннель ветке рельсов оттолкали дрезину, чем освободили проход в туннеле. Пока мужики толкали дрезину, Купчиха громким злобным шёпотом спросила у Светланы:
– Ты одурела, баба? Трёхкратную пошлину? Да это ж целая дрезинища с грузом – треть того, что мы везем!
– Если мы пойдём боковыми ходами, мы вряд ли довезём даже свои задницы.
Купчиха что-то недовольно пробубнела, но спорить не стала.
Когда грузовые дрезины прокатили в образовавшийся проход в туннеле, бронедрезину откатили обратно, установили противооткатные упоры.
Купчиха невесело обернулась и насмешливо крикнула Голове:
– Бувай, дружок!
– Тебе того же Купчиха. Не забывай, что обещали насчет тройной платы.