Муравей-путешественник

Мариковский Павел Иустинович

Здесь, на хребтике, с западной, более теневой стороны — высокие и разные травы; с другой, южной стороны — низкая степная трава типчак, та самая, что растет сплошным ковром на равнинах южных степей. На хребтике ветер — хозяин: налетает шквалами, шумит в ушах и треплет одежду. Тут, на перевальчике, где особенно жестоки порывы ветра, мы встречаем жилище степного муравья. Но на что оно похоже! Издали это настоящая, косматая, напоминающая папаху, кочка. Высокий, почти цилиндрический муравейник окружен с боков плотными стенками, поросшими типчаком. Корни трав крепко переплелись и образовали плотную стенку — надежную защиту от ветров и ураганов. И только на самой верхушке находится ровная площадка из палочек — это своеобразный

солярий, где муравьи прогревают своих куколок.

^{Муравейник похож на косматую папаху.}

Муравейник не один: всюду по хребтику-перевалу видны подобные муравейники-кочки.

Как же возник муравейник-кочка и как могли получиться такие высокие стенки из дерна?

Разглядывая разные муравейники, можно понять, как все это получается. Вначале муравьи натаскивают слой почвы вокруг небольшого плоского конуса из палочек. Берут они почву черную, плодородную, из поверхностного слоя. Этой почвой, мягкой и разрыхленной, они обносят муравейник со всех сторон до самого верха. Земля быстро прорастает типчаком.

Растет муравейник, растет земляной вал — растет и типчак, занимая свободный от растительности клочок земли. И такие получаются у муравейника добротные стенки, что ни ветер, ни стужа не страшны ему! Очень крепкие — едва топором их разрубишь. Вот как, в зависимости от обстановки, изменяются строительные навыки и инстинкты у одного и того же вида муравья.

Закопанные камни

За маленьким перевалом открываются новые вершины, хребтики, ущелья, и все они бегут сверху вниз и расходятся в стороны у подгорной равнины Солнечного хребта. Один из склонов хребтика усеян камнями, и в поисках насекомых кто-то из нас, отвернув камень, неосторожно толкает его книзу. Вначале медленно, переваливаясь с боку на бок и будто нехотя, камень катится вниз, но вот он убыстряет бег, начинает подпрыгивать, несется все быстрее и быстрее, увлекая за собой кучу камней, делает гигантский прыжок и дальше мчится в пыли и грохоте к далекому дну ущелья... Все другие ущелья, сколько их было поблизости, откликаются эхом, и оно шумит, удаляясь и перекликаясь.

Когда все замолкает, мы смотрим туда, где лежал камень. Здесь, на месте камня, величайший переполох, и муравьи копошащейся массой снуют во все стороны в беспокойстве, панике, растерянности. Потом большинство хватаются за куколки, лежавшие в плоских камерах под самым камнем, нагретым солнцем, и затаскивают их в глубокие норки, подальше от непривычного света и солнечных лучей. И, как это бывает во время паники, нередко два муравья хватаются за одну куколку и, одержимые одним желанием спасти ее, тянут в разные стороны, мешая друг другу. Некоторые просто мечутся без толку или хватают челюстями комочки земли и таскают их, не зная, куда приладить, как спасти от неожиданного разрушения свое жилище.

Паника продолжается долго, пока все до единой куколки не уносятся в подземные галереи. Тогда на поверхности остаются немногие муравьи: они пытаются заделать входы в свое жилище кусочками земли.

Ободренные неожиданной находкой, мы начинаем усиленно переворачивать камни в поисках муравейников. Оказывается, на этом склоне — многочисленное сборище муравьев разных видов. Жилища отличаются в деталях друг от друга, но в общем все построены сходно. Камень для муравейника пригоден не всякий. Он должен быть не особенно большим, чтобы успеть за день прогреться под солнцем, снизу более или менее плоским, чтобы было удобнее строить под ним ходы и камеры. Назначение камня — защита камер, находящихся под ним, и передача тепла от солнца. Камень — настоящий солярий.

Обычно от помещений, расположенных под камнем, в глубь земли идут многочисленные ходы с галереями, в которых и находятся личинки, матки, запасы пищи. Зимой все переселяются в эти глубокие подземелья, выползая под камень погреться только в теплые, солнечные дни.

Чтобы построить галереи и камеры под камнем, муравьи вытаскивают из-под него много земли, укладывая обычно ее рядом по бокам. В таком муравейнике камень держится только на тонких перегородках между ходами и камерами и тяжестью своей постепенно оседает книзу. Муравьи, подправляя жилище, снова выносят землю наружу. Так и продолжается до бесконечности борьба муравейника с последствием тяжести своей каменной крыши.

Впрочем, борьба с камнем не бесконечна. Постепенно приходит время, когда камень оказывается совсем погребенным. Ветер заносит его сверху землей, и на нем начинает расти трава. Такой камень становится непригодным для жилья и навсегда покидается муравьями.

На каменистом склоне немало подобных камней, совсем закопанных муравьями. Многие же только начинают погружаться в землю. Закапывание камней — процесс долгий.

^{За двести–триста лет большой камень погружается в землю.}

Сколько для этого потребуется времени? Ответить на вопрос трудно. Быть может, в год камень оседает на один миллиметр, в десять лет — на сантиметр, в сто лет — на одну десятую метра. Двести–триста лет достаточно для погружения большого камня. За это время под ним успевают побывать разные муравьи, и много поколений их рождается и погибает. Это очень долго. Но что значит двести–триста лет для жизни камня, жизни Земли!

Еще выше вьется по хребтику тропинка, и вот слева за поворотом открывается большое ущелье с темно-зелеными стройными елями. Еловый лес ниже, он совсем у нас под ногами, и к вершине ущелья, у которого мы стоим, доходят лишь отдельные деревья. Но какие они странные! Согнутые, кривые, горбатые, искалеченные зимними студеными ветрами.

Там, у Иссык-Куля, уже отцвели травы и пушистые головки одуванчика давно обдуло ветром. А здесь зеленые лужайки еще желтеют от цветов. И как много их, самых разных: и белых, и голубых, и синих, и желтых. Щебнистые осыпи, голые скалистые вершины, громады снега и льда, покрывающие скалы, и кучевые облака, повисшие над ними, кажутся совсем близкими.

Еще выше трава совсем редеет и, чахлая, низенькая, ютится между серыми гранитными камнями. Мы просматриваем поверхность земли. Неужели здесь нет муравьев, снующих решительно везде, где только есть малейшие признаки жизни? Нет, их здесь не видно. Быть может, мы их найдем под камнями?

Под камнями есть жизнь. Застигнутые врасплох, задирают свои клешни черные уховертки; не спеша, извиваясь, расползаются в стороны желтые многоножки. Небольшие зеленые жужелицы, совсем такие, как на севере, долго сидят, не замечая происшедшей перемены. Потом, очнувшись, стремительно убегают в поисках нового убежища. А муравьев нет под камнями...

Но вот раздается радостный возглас, и мы толпимся у перевернутого камня. Да, тут, на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря, действительно есть муравьи, и вот он, муравейник, а камень, его приютивший, носит следы погружения в землю. Только здесь, в суровом, холодном климате, где лето тянется не более одного месяца, муравейник не совсем обычен: под камнями греются сразу и яички, и личинки, и куколки; и сама большая матка с непомерно раздутым брюшком оказалась также вместе со всеми.