Муравьиный лев
Шрифт:
— Это не я. Продолжай, — Клим сидел, сцепив пальцы.
— Но тому вовсе не ко времени такой бунт. Как раз начинается богатая афера с «почтовым ящиком», буквально, золотое дно. Задействована вся агентура, и здесь, и на старом месте — дело масштабное, он его готовил с десяток лет. Оттуда, со старых мест в автоцистернах доставляется в «ящик» гальванический раствор с повышенным втрое золотосодержанием. Охраны никакой — кому нужна ядовитая жидкость, контроль на «ящике» пустяковый, почему — еще надо разобраться. На месте раствор умело разделяют, доводят нужное
— У Роман-Ключевой? Фамилия, как у артистки…
— Как у аферистки. Словом, дело раскручивается, в «ящике» все спокойно, можно качать «желтяк» и качать — а тут ответственный за всю машинерию собирается отвалить.
Этот самый лев прибегает к решительным мерам — организует там ложное ограбление, и тебя сажают. С этого момента, я думаю, начинается борьба Ярчука с Краевым. И особенно после того, как ты вышел на условный: более-менее ослабло опасение, что тебя привалит «случайно» стволом на лесосеке. Возможно, в это время у них произошел крупный разговор, может, даже с дракой, когда Ярчука пырнули в руку. Но его уже нельзя было остановить…
Тоня уселась на подоконник, сквозняк шевелил ее волосы.
— Теперь о раскладке сил… Ярчук знает все повадки Краева, как-никак двадцать лет вместе. Он принимает меры предосторожности, а сам готовит решительный шаг — надо же расквитаться с человеком, сломавшим его жизнь! Краев чует это, он усиливает контроль за ним, его люди держат Ярчука под негласным надзором почти круглосуточно. Томик, человек для особых поручений, удобства ради сближается с Губским, ведь они дальние родственники. Кружит голову этой глупышке…
— А что мог предпринять отец? Ведь Краев сам ничего не делал?
— Как же! Все планы операций, «кроки», как у нас говорят, все связи, расходы, доходы — разве удержишь в памяти? А показания самого Ярчука? А пометки Краева на его технических чертежах? И все эти бумаги он собрал и спрятал (Краев подозревал — у себя дома), но передать ничего не мог! Сам посуди, какое положение — вокруг одни враги или люди, которым нельзя довериться. Учитель Пташко к тому времени уже поменял место жительства, да Ярчук, скорее всего, не захотел бы подвергать опасности единственного приятеля. И тут он вспомнил обо мне… Тем более, студентка-юрист. Словом, Ярчук передал бумаги мне, а я уже понятно куда… В тот же день Ярчук погиб. Думаю, было так…
К тому времени Краев понял, что нужно разделаться с Ярчуком окончательно. Он решает сделать это сам — Ярчуку, очевидно, вся эта братва достаточно доверяла, этакий забавный старикан-технарь, да еще с безобидными заскоками, манией преследования, например. И против него не было никаких улик. Краев же руководствовался чутьем.
— И он…
— Да, все сделал, как и задумал: проник в дом с темнотой, оголил концы у выключателя и затаился. Вошедший Ярчук успел получить слабый удар тока — вовсе не смертельный — и второй, страшный удар по темени… Когда Краев убедился, что Ярчук мертв, он устроил эту имитацию проводки — как умел. И обшарил весь дом, но коробки не обнаружил.
— Что же это за коробка?
— У Ярчука была такая тяжелая бронзовая шкатулка старинной работы, в ней он хранил все ценное, наверное, это была единственная вещь, что осталась у него от жены… от твоей мамы, я хотела сказать. Шкатулка всегда стояла на виду, возле телевизора. Краев, конечно же, сразу заметил ее исчезновение и предположил, что она спрятана, зарыта, может быть, где-то в саду. Тогда-то и начались поиски. Чтобы заинтересовать ищеек — Томика, Козыря, Дональда — Краев раскрыл им, что Ярчук держал кассу.
— Он что, в самом деле ее держал?
— Некоторую часть, Краев рассредоточил нереализованный «желтяк» по нескольким надежным местам — обычное правило. Основной запас он держал при себе. Интересно, что Ярчуку он доверял в денежных отношениях, знал, что тот равнодушен к мирским благам. Больше того — он, скорее всего, не потратил ни единого рубля из преступного источника. То, что он посылал вашей тетке, — было с заработка — мы проверили. Так что можешь не волноваться.
— Но почему Сай немедленно…
— … не взял Краева? Сведения Ярчука касались Краева, многого он вообще не знал, к примеру, людей, что заправляли в твоем родном городе. Взять его — значило половину спугнуть, а следствие тогда еще многих не раскрыло.
— Да, ты мне тут все разложила, как по писаному.
— Я только повторила то, что Сай говорил на разборе. Конечно, кое-что добавила от себя — не посторонняя, все-таки.
— А раз так, — Клим поднялся со скрипучей качалки, — объясни еще, будь добра: где ты была последние дни, практикант Губская?
— Помнишь, я говорила тебе, что видела знакомую инвалидку возле моего жилья в городе? Краев уже тогда меня заподозрил, мне нельзя было особенно вертеться возле места событий. Кроме того, когда капитан, — Антонина искоса стрельнула глазами на Ярчука, — узнал, что я к тебе… неравнодушна, он вообще хотел снять меня с практики. Виданное дело — следователь влюбляется в подозреваемого!
— Тогда вы мне не доверяли?
Тоня вспыхнула и промолчала.
— Небось, ты следила за мной в Журавликах?
— Хватит об этом! — Девушка соскочила с окна и отвернулась к стене. — Тогда я тебя еще не знала…
— Ладно, замнем. Но все-таки, что тебе понадобилось на чердаке?
Ярчук подошел к девушке; нога все еще побаливала. Та слегка улыбнулась, стало видно, что она, все-таки, еще совсем молоденькая.
— Нужно было снять «лапшу» эту, провод, для повторной экспертизы. Дело в том, что при обследовании на месте на проводе вообще не обнаружили отпечатков. Будто его тщательно протерли, а потом работали в перчатках. Вот я и полезла — ночью, днем бы Томик засек. Ох и страху натерпелась!