Муравьиный мед
Шрифт:
– Самим бы тогда не сгореть, – почти неслышно пробормотала жрица.
– Чужими руками поджигать следует, чужими, – довольно рассмеялся Касс – Руками Седда Креча. Или Ролла Рейду. Не его ли герб над воротами Ласса полощется? Никогда не поверю, что великан Ролл променял осеннюю охоту на последнюю дештскую ярмарку!
– Променял или нет, но созерцание твоего счастливого лица, Касс, радости ему не прибавит, – заметила Тини.
– А я и не собираюсь его радовать! – отмахнулся старик. – Неприступные стены Ласса слишком холодны для моих костей. Я собираюсь
– У меня есть дела в Скоче, – нахмурилась жрица. – Но если ты готов задержаться ради меня на денек-другой…
– Чего же не задержаться? – Касс довольно почесал брюхо. – Знаешь ли ты, любезная Тини, сколько трактиров я успею обойти даже за один день? А за два?..
Лес казался мертвым. Зиди остановил лошадей, передал уздцы соскользнувшей в траву Рич, шагнул вперед и, с трудом согнув больную ногу, опустился на колени. Закрыл глаза и сказал нужные слова. Примет ли? Столько лет не был в лесу сын баль! Все деревья помнит по именам, а голоса их забыл. Что же делать? Только звать и прислушиваться.
Аилле уже поднялся над горами, но теперь их искрящиеся вершины не были видны. Лес, отступивший от дороги, но все еще вздымающий кроны на недоступную высоту, загораживал половину неба. Холодный ветер путался в ветвях, шелестела опавшая листва, но деревья молчали. Выпуская морозный пар, Зиди шептал имена деревьев и кустарников, лесных трав и грибов, призывал духов ручьев и родников, прислушивался к шевелению корней в земле и предзимнему журчанию древесных соков под корой, но ни отзвука не доносилось из леса. И только когда баль рискнул все-таки назвать имя лесной топи, в ушах прозвучал тяжелый вздох.
– Идем, – обернулся Зиди.
– Это магия баль? – прищурилась Рич. – Ты разговаривал с лесом?
– Пытался, – буркнул Зиди. – Но это не магия. Я не колдун, я воин. Я был воином. Не хочет лес разговаривать. Он напуган. Может быть, почти мертв.
– Кто же убил его?
Зиди даже остановился. Действительно удивление послышалось в ее голосе, или ему показалось?
– Разве в нем нет зверей и птиц? Слышишь щебет? Разве эти деревья мертвы? Может быть, они спят?
Она насмехалась над ним.
– Есть звери, – кивнул Зиди, стараясь не смотреть на Рич, но не удержался, поймал взгляд. – И птицы есть. Но они как дети. Ребенок ведь тоже может сразу и не понять, что его мать сражена стрелой, и будет напрасно дергать ее за руку.
– Он будет дергать ее за руку и тогда, когда она крепко спит… – с интересом наклонила голову Рич.
– Не зная, что она может никогда и не проснуться, – медленно закончил Зиди, с трудом отрывая взгляд от глаз попутчицы. – Этот лес чем-то напоминает мне рабов Скира. Они тоже живы, но порой кажется, что они не более чем ожившие мертвецы. Лес мертв, Рич. Если же это сон, то он почти неотличим от смерти. Если боги будут милостивы к нам, я покажу тебе живой лес.
– Это запретный лес, – прищурившись, предупредила девушка.
– Для нас теперь каждый куст, каждое болото от Скира до Дешты запретно, – отмахнулся Зиди.
– Для тебя! – жестко поправила его Рич. – За мной пока погони нет!
От трупов удалось избавиться быстро. Еще на краю леса Зиди сбросил тела в ложбину, оставшуюся от прошлогодней лежки серого медведя, и тщательно засыпал их прелыми листьями. Рич подъехала к толстой, в два обхвата сосне и потрогала отпечатки когтей зверя.
– А если медведь вернется?
– Вряд ли. – Зиди забросил на лошадь доспехи стражников. – Медведь никогда не зимует в одном и том же месте. Тем более что медведи уже месяц как видят сны. А еще более вероятно, что предзимняя охота, которой предаются таны на этой неделе, вообще оставила этот лес без крупного зверя. Но если случится чудо и медведь вернется, тогда он, вероятно, поблагодарит нас за лакомство.
– А мы сами не станем лакомством? – поежилась Рич.
– Нет, – успокоил ее баль, залезая в седло. – Не надо бояться зверя, он менее опасен, чем человек. К тому же этот медведь маленький, не намного больше любой из наших лошадей.
Последнее замечание не добавило Рич бодрости, поэтому она вновь замолчала. Девчонка опустила платок на плечи, разметала густые волосы и с интересом завертела головой по сторонам. Когда лошади остановились на краю бурой трясины и Зиди вновь опустился на колени, сайдка подошла к нему:
– Ты хочешь утопить их доспехи и оружие?
– Не все. – Зиди обернулся. – Распахни плащ.
Рич помедлила мгновение, удивленно подняла брови, затем распустила шнуровку и сбросила плащ на опавшую листву.
– И свой тоже, – потребовал Зиди.
– Ты не боишься, что кто-то убьет тебя даже за взгляд в мою сторону? – побелев от ярости, спросила Рич.
– Боюсь, – признался баль. – Но того, что ты простудишься и будешь нуждаться в тепле и отдыхе, боюсь больше. Дорога слишком трудна. Сними плащ.
В этот раз пауза получилась длиннее, Рич стиснула зубы, обожгла Зиди злым взором, но на землю упал и второй плащ, оказавшийся простым только снаружи. Изнутри он был отделан мехом морской выдры. Старый воин со вздохом оглядел стройную фигуру в свободных штанах и короткой куртке, протянул руку, ощупал тонкую кожу сапога, коснулся колена. Рич задрожала, но не шевельнулась.
– Понимаю, – кивнул Зиди. – По обычаям сайдов я нанес тебе тяжкое оскорбление. По обычаям моего народа оскорблением будет, если я позволю тебе замерзнуть. А развести костер мы сможем не всегда. У тебя хороший костюм, дорогой плащ, щегольские сапоги. Но ноги у тебя замерзли, одежда тоже не в силах тебя согреть вместе с тонким бельем, которое я почувствовал под тканью, да и появиться в таком плаще на мосту в Лассе, это значит привлечь к нам слишком много внимания.
– Ты предлагаешь переодеться? – холодно спросила Рич, едва сдерживая гнев.