Муравьиный мед
Шрифт:
– Неужели не похож? – Зиди подбросил плечом шкуру белки.
– Если на дичь посмотреть, то очень похож, – кивнул детина. – А если на тебя глянуть, так какой ты, к лесным духам, охотник? Лук у тебя справный, а вот копья или пики вовсе нет. Кто же на охоту с мечом ходит?
– Это разве меч? – Зиди сплюнул в грязный снег и потянул из ножен зазубренное лезвие.
– Меч не меч, но и не пика. – Рыжий расправил бороду. – Докладывай, кто такой, а то сейчас к старосте потащу.
– Не потащишь, – ухмыльнулся Зиди.
– Это почему же? – оторопел от такой наглости рыжий.
– Потому как ты староста и есть. – Баль ткнул пальцем в кошачью лапу, висевшую на груди мужика. – Или ты думаешь, что я глаз не имею? Это я в вашей деревне первый раз, а так-то по лесам не первый год хожу.
– И что ж ты, смельчак, в лесах наших забыл? – цыкнул зубом мужик.
– Уж и сам вопрос этот себе задаю. – Зиди сбросил шкуру на снег. – Ты посмотри, какая тварь у вас завелась, я в жизни таких здоровых не видел, едва не закусила мной! Вот мой ярлык.
Ткнул баль рыжему в нос деревянную бирку, мешок с солью на шкуру опустил.
– А что пешком? – примиряюще почесал затылок староста и с вожделением пощупал мешок. – Соль – это хорошо. Да только вряд ли кто тебе цену даст. Месяц назад торговец из Борки был – кому надо, уже прикупили себе. Надобность не отпала еще, но не очень-то у нас с монетами.
– Пешком потому, что лошади у меня нет, – пробурчал Зиди. – Врать не буду, пропил я лошадь. А как в голове прояснилось, жалеть о том поздно стало. И пики потому нет. Впрочем, я охотник по случаю. И не до монет мне пока. Как у вас с меной? И шкуру бы сдал, и соли бы отсыпал, лишь бы едой разжиться да одежонку обновить! Если в цене сойдемся, я к вам часто заглядывать стану. Хеддом меня кличут, – добавил Зиди, вспомнив самую распространенную в Скире собачью кличку.
– С меной у нас очень хорошо, – обрадовался староста. – Только меняться будешь со мной, по дворам нечего шататься. Панкеем меня кличут. Я тебе и еды дам, и обогреться устрою, внутри и снаружи! Да и одежонку посмотрим. Давайте-ка, молодцы, приглядывайте пока тут без меня.
Всю дорогу до избы Панкей не закрывал рта. Уже на втором десятке шагов Зиди узнал, что деревенек таких вокруг Вороньего Гнезда десятка полтора, что есть и бальские, и корептские, и сайдские, потому как тан Креча хоть и бездетный, но с головой. Не только землю под поселения выделяет и по первости сборами не давит, но и защиту дает.
– Хорошо устроились, – тараторил Панкей, похлопывая огромной ручищей по мешку, который немедленно подхватил на плечо. – Охота неплохая, смоляков много, уголь жжем, бортничаем понемногу. Поле расчистили, на тот год сеять начнем. Ребятишек в деревне уже пятнадцать затылков. Опять же Борка рядом, а значит и монета будет! Хорошо устроились, ничего не скажу!..
– Однако на дороге с топорами стоите, – прищурился Зиди. – Не проще ли острог поднять? Или леса в округе недостаток? Чего стережетесь-то?
– Бортника у нас убили, – сразу помрачнел Панкей. – Три года уж, как деревеньку срубили, а такого не случалось. Ну, всякое бывало: и зверь калечил, и хвори кое-кого уносили, но вот чтобы от руки чужой смерть найти – не было такого. У нас всякую ночь в очередь один из мужиков по улице топтался, приглядывал за скотиной, за домами. Сам понимаешь, лес, он лес и есть, без охраны и до Борки не доберешься. Разбоем многие ближе к главному тракту промышляют, но здесь-то всегда тихо было. Да и караульство это мы больше для порядка несли. А тут, как раз перед первым снегом, дня два минуло, бортника и умертвили, значит. Ни закричать не успел, ни в колотушку стукнуть. Вот сюда, – ткнул себя в горло Панкей, остановившись у высоких ворот. – Ножом, скорее всего. Оно, конечно, само по себе горе – двое ребятишек осталось, так ведь зазря человечек сгинул. Ни раздели, ни топора не отняли, не украли ничего. Так, походя жизни лишили и дальше пошли. А в какую сторону и кто – неведомо. Ты заходи, Хедд, сейчас столоваться будем.
«Столовался» Зиди у старосты до полудня. Половину мешка соли Панкей у баль сторговал, и это еще шкуры белки не считая. Зато и воды лохань разогрел, и накормил от пуза, и одежонку подобрал по погоде, и мешок с припасами выдал. Дородная хозяйка, разобравшись в объемной печи с горшками и противнями, тут же потащила шкуру во двор, а трое разновозрастных пацанов только что колени Зиди от любопытства не обслюнявили. Впрочем, кто их знает, корептов, волосы под котелок отсечены, на всех рубахи грубые до колен, – может, среди них и дочки были.
– Откуда так хорошо корептский язык знаешь? – спросил староста, когда и он и Зиди изнутри настойкой лесной разогрелись.
– Так по крови баль я, – признался Зиди, развеивая легкое подозрение в хмельных глазах. – Оттого и в леса эти тянет, прибытка-то от соляной торговли не так много, особенно если пешком тягаться.
– Так ты бы оставался здесь! – ударил кулаком по столу Панкей. – Баль с корептами всегда в мире жили. Хозяйка у бортника славная была, ребятишки здоровые.
Вот слеза схлынет, все одно о завтрашнем дне задумается. Оставайся! Не видно по тебе, что семейный ты. А что касается шрамов на роже, так они в неделю примелькаются, скоро их и замечать перестанут! До Вороньего Гнезда пяток лиг, зайди к десятнику, запишись да возвращайся. А?
– Так это, – развел руками Зиди. – Подумать-то надо. И крыша у меня какая-никакая в Борке есть, и к тану вашему присмотреться не мешало бы, потом уж и на бортницу взглянуть. Траур-то по обычаям правите? Только через полгода платок вдова с лица стянет.
– Это верно. – Панкей с досадой махнул рукой. – Только полгода пролетят, ты и вздохнуть не успеешь. Не упусти прибыток нежданный, приятель. Ты, я смотрю, крепок еще, хоть и в годах, однако всякая крепость к земле жмется. Ладно, не скрою, хорошо я с тобой сторговался. Вот, возьми, не обидь!
Вскочил Панкей с места, когда Зиди уже поднялся пояс затягивать, загремел чем-то за печью и пику ржавую, но крепкую да еще с прочным развилком, выудил. Сунул ее в руку Зиди и пробормотал, что удачу, мол, пика приносит. Прилипает удача к этой пике, не одной охотой проверено, и вместе с железкой обычной, считай, что удача и от охотника не отстает. Поклонился баль в пояс радушному хозяину, по корептскому обычаю хозяйкиной руки лбом коснулся, чем Панкея вконец растрогал, поблагодарил по-бальски избу за тепло да крышу и дальше отправился. У дома-то старосты уже полдеревни собралось, чтобы на чужака взглянуть, ребятишки, как лицо его рассмотрели, с криками врассыпную бросились, а Панкей еще долго орал вслед, чтобы обязательно Зиди в замок тана заглянул, чтобы другие деревни новичка не переманили!