Мурманский сундук.Том 2
Шрифт:
— Жена.
— Вы в деревню или из деревни? — полюбопытствовал Геронт.
— Из деревни. Пожили немного, да вот Наташа заскучала, в город потянуло, не привыкла она к деревенской жизни…Молодёжи нет, развлечений нет. В Москву едем.
— Оно и понятно, городских в город тянет, а нас, как кулика — в болото…
— Вы правы, — ответил Николай. — Я бы ещё остался на месяц, походил по окрестным местам, но… — Он обнял жену.
— Ну прощайте, — снял кепку Геронт. — Даст Бог свидимся.
— В жизни всё бывает, — ответил Николай. —
— На хуторе. Где ж мне ещё жить…
— Тогда свидимся.
И свиделись. Николай жил в Дурове, наверное, с полгода и как-то, блуждая по лесу в поисках грибов, повстречался с Геронтом. Тот, тоже с корзинкой, с длинной палкой, ходил в березнячке, раздвигая клюкой траву и кустарник, искал грибы. Они поздоровались, посидели на бугорке, в траве, утоляя голод взятыми из дома припасами. Николай обрадовался встрече с Геронтом. Они поговорили, как старые знакомые, Николай пригласил старика к себе в гости. Геронт согласился:
— Пока ноги ходят, приду. А то ровно бирюк живу.
— Ну какой бирюк, — возразил Николай. — У вас по соседству тётка Вера. — Он знал эту больную пожилую женщину. — Вдвоем всё веселее.
— Зайду на досуге, — ответил Геронт.
В этом году Геронт дважды навещал Воронина. Первый раз в середине лета. От Дурова до хутора, где жил Геронт, было километров пять напрямик, а если по дороге, которая то спускалась в овраги, то поднималась на взгорки, то обходила топкие места или вообще непролазные глубокие ямы, хватило бы и на двенадцать. Геронт зашёл после полудня, когда солнце вовсю припекало. На шее у него было привязано лукошко на широкой лямке, полное земляники, которая уже отходила.
Николай был дома и вышел встретить старика. При виде его Геронт заулыбался:
— А я иду и думаю: «А вдруг не застану, может, по ягоды ушёл, ягод у нас в нонешнем году пропасть как много». Вот и хорошо, что застал.
— Я сходил раза два, — сказал Николай, приглашая Геронта в дом, — купил песку, сварил варенья на зиму, мне хватит, а больше недосуг ходить — всё натюрморты пишу. Говоришь, ягоды ещё есть в лесу? — Он посмотрел на красные земляничины, горкой выпирающие из лукошка. — Может, схожу. Запас кармана не тянет.
— Да полно тебе! Я дам ягод-то, — отозвался Геронт. — Ты знай работай. Я вдругорядь схожу. Чего мне дома делать…
— Брось ты, дед Геронт. Сам схожу. Мне самому интересно. Люблю я это дело — что грибы собирать, что ягоды. Да и глаз от холста отдохнёт, а рука от кисти. Проходи в дом!
— А ты рисуешь, значит, — сказал Геронт, входя в дом и оглядывая множество картин, висящих на стенах. — Это как увлечение или за это деньги платят?
— Сначала было увлечением. А теперь этим ремеслом на жизнь себе зарабатываю.
— Да, Николай. Жизнь пошла тяжёлая, — вздохнул Геронт, присаживаясь на поданный табурет. — Не знаешь, как и чем заработать. Пока жена была жива, мы коровёнку держали, овечек, огород большой был, чего только в нём
Николай покачал головой:
— Не-е. Предпочитаю коровье…
— А я уважаю. Хочешь принесу?
— Да брось ты, дед Геронт. У меня тоже огород есть, только козы нет, да мне и некогда с ней заниматься…
— Не заскучал в деревне-то? — спросил Геронт.
— В городе теперь не веселее…
— Эк-хе, — крякнул Геронт. — Плохо без жены. Помню я твою… Красивая… Я-то старый, а ты молодой, жениться тебе вдругорядь надо.
— Замены ешё не нашёл, — усмехнулся Воронин.
— Узнаю наши места, — воскликнул старик, указывая на одну из картин, и меняя тему разговора, так как понял, что беседа о женитьбе не очень приятна хозяину.
— А-а, — подошёл к картине Николай. — Это наша Спасская церковь, такой она была до реставрации.
— А вот это, — ткнул пальцем Геронт в другую картину, — бугор, что за кладбищем — красивое место…
Николай быстро разжёг под треножником щепок и поставил на него чайник. Геронт не стал отказываться от чаепития. Просидели они за разговором больше часа, и Геронт стал собираться на хутор, отсыпав Николаю пол-лукошка земляники.
— Не отказывайся, — махнул он рукой. — Когда ты сходишь! А ягода отходит, осыпается.
— Спасибо, дед Геронт!
— Не за что.
— За то, что зашёл, навестил. Развеял скуку.
— Одному, конечно, неповадно. А ведь я по делу зашёл. — Геронт внимательно посмотрел на Воронина, снова присаживаясь на стул..
— Говори, какое дело?
— Ты бы заехал ко мне на хутор. У меня иконы есть, несколько штук, посмотрел бы… Приноравливается к ним тут один дачник. Просит продать. А я в них толку не знаю. Образ он и есть образ.
— Какой разговор. Приеду, — согласился Николай. — Я бы тебя сейчас до хутора довёз, да движок не заводится — смотреть надо. Ты не обессудь.
— Сам дойду потихоньку, полегоньку. А ты заезжай. Я вот только если в лес отойду, а так всё время дома, козу пасу. После обеда дома всегда…
— Договорились. Машину сделаю и приеду.
— Буду надеяться, — проговорил Геронт и, выйдя из дома, направился через поле на тропинку, ведущую на хутор.
Николай дня через три починил машину — барахлил карбюратор, и решил съездить к Геронту. Ему хотелось и обрадовать старика, что приехал посмотреть иконы — уважил старого человека, и самому отвлечься от повседневных забот, создать себе выходной день. У него в запасе была поллитровка, её он и прихватил, чтобы не ехать с пустыми руками.