Мушкетер
Шрифт:
Я пробормотал что-то вроде: «Пустяки, совершеннейшие пустяки, сударыня...»
Молодость жестока. Я совсем не испытывал удовлетворения от благодарности столь некрасивого существа, каким представлялась мне моя спутница. Впрочем, была еще одна причина – я не чувствовал себя таким уж спасителем. В моих родных местах девушки ничуть не боялись ходить без провожатых: многие, на манер испанок, носили в высокой прическе стилет и могли постоять за себя и свою честь.
Пройдя вдоль набережной почти до городских ворот, мы свернули к центру города. Здесь было куда оживленнее, горели яркие фонари, словом – я вполне мог избавить мою спутницу от своего присутствия. Но нет – девушка крепко сжимала мою руку и явно не спешила меня отпускать. Делать было нечего. С трудом подавив вздох, я обреченно брел по улице Могильщиков, а на руке моей висела малопривлекательная, как мне тогда казалось, девица в черном плаще и черной же шали. Думаю, мы представляли забавную пару, потому что некоторые встречные прохожие окидывали нас с ног до головы удивленными взглядами. Правда, никто не усмехался – и я уже сожалел об этом: оскорбительный взгляд какого-нибудь местного щеголя избавил бы меня от роли провожатого.
По счастью, примерно через четверть часа мы свернули на улицу Кассет и остановились у углового дома. Моя спутница сказала:
– Здесь я живу. Итак, сударь, еще раз примите мою благодарность.
Я молча поклонился, испытывая облегчение от мысли, что выполнил долг благородного человека и теперь могу, наконец, вернуться в свое скромное жилище. Но девушка легонько коснулась моей руки и сказала:
– Я хочу представить вас моему отцу. Надеюсь, вы не будете возражать?
Никакого желания знакомиться с отцом девушки у меня не было, но и отказать ей в этом я не мог. Пробормотав: «Почту за честь», – я поднялся вслед за моей спутницей по ступеням крыльца. Тут она трижды ударила в дверь молотком, висевшим на бронзовой цепи. Обе створки тотчас распахнулась, словно некто в передней давно уже ждал этого стука. На пороге стоял пожилой мужчина в скромном одеянии.
– Наконец-то! – взволнованно воскликнул он. – Ах, госпожа Рашель, ваши родители не находят себе места! Они уже в третий раз отправили Жака вам навстречу!
– Все обошлось, добрый мой Юго, – ласково отозвалась девушка. – Этот господин был так любезен, что проводил меня до дома, так что никаких неприятностей со мной не случилось.
Юго – как я понял, старший слуга, – окинул меня внимательным взглядом, после чего низко поклонился.
– К вашим услугам, милостивый государь, – сказал он с достоинством, которое порою можно встретить у слуг из хороших домов и которое порой не уступает достоинству их знатных господ. – Мой господин не преминет лично поблагодарить вас. Нынче парижские улицы не столь безопасны, хотя власти буквально наводнили их полицейскими агентами-сбирами.
С этими словами Юго сделал шаг в сторону, приглашая нас с юной Рашелью войти.
Переднюю освещали укрепленные по углам светильники. В их ровном неярком свете тяжелым блеском переливались бархатные шторы на окнах и дорогая обивка стен. Не успел я осмотреться, как высокие резные двери распахнулись, и на пороге появился еще один человек. Он был несколько моложе господина Юго, а черный бархатный камзол, затканный золотыми и серебряными нитями, стоил наверняка больше десятилетнего жалования почтенного слуги. Заключив в объятья Рашель, он стремительно повернулся ко мне. Взгляд его был острым и проницательным, черты смуглого лица, обрамленного черной с проседью бородой, показались мне жесткими и решительными. Голова покрыта была черной бархатной шапочки, вроде тех, которые носят настоятели монастырей.
– Отец, позволь представить тебе... Простите, сударь, я не поинтересовалась вашим именем, – с виноватым смешком заметила девушка. – Происшествие выбило меня из колеи. Отец, меня преследовали какие-то оборванцы, но этот господин вступился за меня и любезно проводил домой. Я думаю, тебе захочется выразить ему свою благодарность.
– Ну, разумеется! – с жаром воскликнул отец спасенной мною девицы. – Разумеется, – он шагнул ко мне и протянул руку. – Очень вам признателен, сударь. К сожалению, я не всегда могу заставить эту юную даму вести себя так, как считаю нужным. Вот и на этот раз – вместо того, чтобы дождаться провожатого, она решила самостоятельно отправиться в опасное путешествие по ночному городу. Надеюсь, этот случай послужит тебе достаточным уроком.
Рашель ответила смехом и поцеловала отца. После чего, присев в реверансе, исчезла в глубине дома. Похоже, эта девушка не отличалась чрезмерным послушанием.
– В любом случае, сударь, моя благодарность безгранична. Отныне помните: я, ничтожный Исаак Лакедем, ваш вечный должник!
Если бы в эту минуту молния ударила между нами и прожгла дыру в полу, я бы меньше удивился, чем когда услышал это имя. Поистине, судьба управляет нашими действиями куда вернее, чем ярмарочный кукольник – марионетками в балагане.
– Господин Лакедем? – растерянно переспросил я. – Вас зовут – Исаак Лакедем? Лакедем из Португалии... из Испании?
Лицо его потемнело. Он нахмурился, бросил на меня подозрительный взгляд из-под густых бровей. Я понимал эту подозрительность. Незнакомый человек приходит вечером в дом и напоминает о том, о чем, возможно, не следует напоминать.
– Простите, но это так невероятно... – пробормотал я, лихорадочно нащупывая во внутреннем кармане злополучное письмо. – Никогда бы мне не пришло в голову... Дело в том, что у меня с собой письмо, адресованное вам.
Лицо господина Лакедема выразило высочайшую степень возмущения. Он был совершенно уверен, что все происходящее – и мое появление в нужный момент рядом с его дочерью, и вдруг обнаруженное у спасителя письмо, адресованное именно ему – все это было частью некоего коварного плана, направленного против него и его дома.
Я прекрасно его понимал – ведь тайна его семьи была той же, что и тайна семьи де Порту. И, как назло, от волнения я никак не мог справиться с крючками камзола и извлечь послание отца на свет божий.
Между тем подозрительность господина Лакедема достигла высшей точки. Он уже потянулся к шнурку, чтобы вызвать слуг и вышвырнуть из дома странного субъекта. В эту самую минуту я, наконец, ухватил краешек провалившегося в дырку письма.
– Вот! – воскликнул я. – Вот это письмо!
Рука господина Лакедема, которой он собирался дернуть за шнурок, замерла.
– И от кого же оно? – сухо спросил он.
– От моего отца, Авраама де Порту, – ответил я.
Рука опустилась. Теперь подозрительность на его лице сменилось удивлением.
– Вы – сын де Порту? – переспросил он недоверчиво. – Авраама де Порту из Ланна? Как вас зовут, сударь?
– Исаак, – ответил я. – Исаак де Порту, к вашим услугам.
– Немыслимо! – прошептал он, внимательно меня рассматривая. – Сын Авраама! Моего друга и родственника!
Видимо, осмотр его удовлетворил. Он улыбнулся и крепко меня обнял, не обращая внимание на письмо, которое я ему протягивал.
– Я должен был сразу же вас узнать! – воскликнул он. – Вы очень похожи на Авраама, когда тому было столько же, сколько вам сейчас. И, скажу по чести, сударь, мне показалось ваше лицо знакомым, едва я вас увидел. Хотя, – он похлопал меня по плечу, – вы повыше Авраама и в плечах пошире... Но что же мы стоим здесь, в прихожей? Пойдемте, господин де Порту, прошу вас. Будьте моим гостем. Надеюсь, вы не откажетесь от вина и домашнего печенья? Моя кухарка прекрасно печет, и как раз сегодня она превзошла сама себя! Видимо, предчувствовала ваше появление, – он подмигнул, после чего, повернувшись к Юго, сказал: – Друг мой, соблаговолите передать госпоже Лакедем, что у нас гость. Я очень прошу ее присоединиться к нам, если только она еще не легла спать. И то же самое передайте дочери – эта озорница не удосужилась задержаться еще хотя бы на минуту! После этого принесите нам вина и печенья.