Мусорщик
Шрифт:
— Ну, здравствуй, Андрей… узнал?
Обнорский, поколебавшись секунду, пожал протянутую руку. В конце-то концов, этот парень всего лишь исполнитель. Хотя, наверно, и имеет в деле свой интерес. В тюрьму, во всяком случае, Андрея закрывали другие.
— Узнал, — ответил Обнорский, не выказывая ни радости, ни враждебности.
— Тогда давайте делом заниматься. Поговорим потом, дорога неблизкая, успеем.
Кравцов вновь залез в автобус, быстро снял панель стенки. Обнорский передал ему первую сумку. Валентин споро начал укладывать пачки в полость. Он усмехнулся, вспоминая,
Ратникова прогуливалась чуть в стороне. Андрей подумал: на шухере стоит. Ситуация показалась ему забавной. Почти гротескной: компания из двух бывших сотрудников спецслужб, журналист питерской «молодежки» и бандитка-миллионерша с израильским подданством килограммами грузят доллары на глухой автостоянке в центре Финляндии… бредятина полная!
— Следующую, — сказал из салона Кравцов и протянул пустую сумку. Взамен Андрей отдал полную.
Вжикнула молния, зеленые пачки потекли в темный провал. В сущности, эти деньги сами являлись неким черным провалом, который поглощал живых людей. Скольких он уже умертвил?
— Следующую, — сказал Кравцов. …И скольких еще умертвит? Тела будут падать в пустоту… одно, другое, третье… сотое? Насытится ли он когда-нибудь?
— Следующую, — сказал Кравцов.
Когда погрузка была закончена, Валентин снял перчатки, бросил их на пол и посмотрел на часы. Результатом остался доволен.
— Ну-с, товарищи и господа, — сказал он, — можно ехать. Родина ждет своих сыновей-дочерей. Извольте прощаться, а я пока позвоню… доложу, что все у нас о'кей.
Валентин закурил, снял с торпеды мобильный и отошел с ним в сторону. Лена перекинула из «сааба» в «фольксваген» свой багаж. У Обнорского никакого багажа не было… он стоял, курил, слушал, как шумят на ветру деревья. Подумал, что совсем недавно он точно так же слушал шум деревьев рядом с трассой Нижний Тагил — Екатеринбург… А светловолосый крепыш широким жестом сеятеля разбрасывал стреляные гильзы.
Из «сааба» вышла Катя. Остановилась рядом. Было тепло, но она стояла, обхватив локти руками, — как будто зябла.
— Андрей!
Это очень тихо было сказано: «Андрей!» — но он услышал, обернулся и посмотрел в бледное Катино лицо. Метрах в двадцати Кравцов говорил по телефону… докладывал, что все у нас о'кей.
— Да, Катюша…
— Андрей, прости меня.
— За что? За что я должен тебя простить?
— За… все. Я очень перед тобой виновата. Обнорский вздохнул, обнял Катю и поцеловал в сжатые губы. Она отпрянула.
— Ладно, — сказал Обнорский, — потом поговорим… когда вернусь. Разберемся, что — кому и где — чего…
Она посмотрела странным взглядом и ничего не ответила. Слева не спеша приближался Кравцов с телефоном в руке. Из «фольксвагена» вышла Лена. Подошла, чмокнула Катю в щеку. Ах, как трогательно, язвительно подумал Андрей, но не сказал ничего… неуместно как-то, цинично… и, пожалуй, жестоко по отношению к растерявшейся женщине.
— Извольте прощаться, — весело сказал Кравцов, — пассажиров просим занять свои места, провожающих выйти на перрон.
— Прощайте, — сказала Катя, не глядя на мертвецов. Повернулась и пошла к «саабу».
— Да не переживайте вы, Екатерина Дмитриевна, — произнес ей вслед Валентин. — Все будет хорошо, до России рукой подать.
Катя села в «сааб», негромко хлопнула дверца. Кравцов покачал головой, но промолчал… Трое приговоренных к смерти сели в «фольксваген». Негромко забормотал дизель, вспыхнули фары.
Микроавтобус выехал со стоянки.
Андрей обернулся и посмотрел назад. Светлосерый «сааб» четко выделялся на фоне леса. Он выглядел пустым.
Катя сидела, сцепив на рулевом колесе руки. Она смотрела, как уменьшается «фольксваген», поблескивая задним стеклом. Он становился все меньше… меньше… и вот исчез.
Она взяла в руки свой «эриксон», достала записную книжку и набрала четырнадцатизначный номер. Когда трубку сняли, Катя сказала:
— Они выехали. Только что взяли груз… да, в полном объеме, три с половиной… да. Микроавтобус «фольксваген» бежевого цвета, номер… в машине трое: двое мужчин и женщина. Описания мужчин у вас есть. Женщина — блондинка лет тридцати… красивая… Оружие? Не думаю, что у них есть. Тем более что их все равно будут встречать. Отбой.
Катя выключила «трубу», пустила движок и поехала в сторону, противоположную той, куда укатил «фольксваген».
«Фольксваген» выскочил на трассу Е-18, бойко пошел на восток, на Россию. «Первый транш» ехал к своему получателю. Светило солнце, асфальт просох. Просохли и скалы на северной стороне, дороги. Над ними курился легкий парок. Кравцов вставил в магнитофон кассету с Розенбаумом, начал расспрашивать Лену про плавание на пароме. Лена спросила: «А ты что — никогда на пароме не плавал?» — «Нет», — ответил Валентин и солгал. Именно на пароме он провел одну из ликвидации. Он, собственно говоря, только страховал, а предателя из Минэнерго выбросил за борт Саня Берг. Приглушенный вскрик, падение крупного тела со средней палубы и — все! Проблема закрыта… Сейчас Саня Берг сидит в «Das graue Haus» [4] в Вене.
4
«Серый дом» — следственный изолятор.
— Нет, — сказал Кравцов, — на пароме плавать не доводилось… Кстати, Андрей, у вас что — нет никакого багажа?
— Весь мой багаж в карманах: сигареты, зажигалка, телефон… Да и он в Финляндии бесполезен.
— Отсутствие багажа всегда вызывает интерес таможни. Придется купить вам сумку и какое-нибудь барахлишко. Чтобы вы у нас белой вороной не выглядели… Это за счет фирмы, так что вы не разоритесь.
— Благодарствую, — ернически ответил Андрей.
— Не за что, — так же ернически сказал Валентин, — считайте, что это командировочные. Скоро Ловиса, заедем туда за резиной, заодно и прибарахлимся.