Муссолини
Шрифт:
Если говорить о большинстве итальянцев, то фашизм не слишком вмешивался в их повседневную жизнь. Молодые люди должны были отбывать обязательную военную службу и в мирное время, но это же относилось ко многим странам Европы, кроме Британии, которая, за исключением периода Первой мировой войны, полагалась на небольшую добровольческую армию, и Германии, где призыв на военную службу был запрещен Версальским договором. Дамы и господа из высшего римского общества продолжали проводить время на балах и в ночных клубах, посещать театральные премьеры и роскошные отели в горах, занимаясь зимними видами спорта, а на побережье — отдыхали и играли в вошедший в моду гольф. Небогатый средний класс и фабричные рабочие могли по разумным ценам покупать в лавках и на рынках еду
Все они очень высоко ценили то, что Муссолини заставил поезда ходить по расписанию; особенно часто это подчеркивали его британские поклонники. У английских левых интеллектуалов это вызывало насмешки: Муссолини подавил основные свободы итальянского народа, а его восхваляли за такое тривиальное достижение, как поезда, которые ходят без опозданий. В Британии в 20-е годы поезда почти всегда ходили по расписанию. Так что англичане, не в пример своим внукам и их итальянским современникам, знающим, какое же это неудобство, когда поезд приходит несвоевременно, не считали это особой заслугой. Они также не понимали, что поезда стали приходить вовремя потому, что Муссолини прекратил забастовки и другие губительные действия профсоюзов железнодорожников. Интеллигенция не хотела признаваться, что множество итальянцев, подобно многим жителям других стран, больше придавали значение регулярному движению поездов и ровному течению повседневной жизни, чем сохранению гласности для оппозиции, политиков, журналистов и писателей.
Фашистский режим дал людям вполне реальные блага. Для обычного итальянца, будь он рабочий, крестьянин или мелкий служащий, фашистская организация «Дополаворо» («После работы») обеспечивала спортивный или оздоровительный отдых и другие, ранее недоступные им блага. Всем детям, состоявшим в молодежных фашистских организациях, предоставлялся бесплатный месячный летний отдых. Врач обследовал каждого ребенка и решал, что будет лучше для его здоровья: чистый горный воздух или морские купания. После этого ребенка отправляли в оздоровительный центр, расположенный в каком-нибудь выделенном для этих целей отеле. Оздоровительными центрами занимались главным образом женщины из организации «Донна фашиста», добровольно взявшиеся за эту работу. Для детей это был месяц счастья, который они с нежной тоской вспоминали и через 60, и через 70 лет. Ничего подобного для детей до прихода к власти Муссолини не делалось. Детские оздоровительные лагеря перестали действовать после его падения и смерти. В послевоенной Италии никто не позаботился сохранить их.
Принадлежность к фашистской партии и молодежному фашистскому движению давала существенные преимущества. Дети, которых в школе обижали хулиганы или учителя, обращались за помощью к лидеру местной «Балиллы», который беседовал с учителем и родителями обидчиков.
Закон гарантировал бывшим фронтовикам, получившим ранения, работу, если они за ней обращались. В Трентино этот закон относился и к тем, кто в Первую мировую войну был мобилизован в австрийскую армию, а не только воевал в итальянской. Так, например, когда Фортунато Панграци, инвалид-фронтовик, воевавший за Австрию, обратился за работой к одному хозяину, тот отказался его нанять. Он сказал, что сочувствует бывшему солдату, но ему невыгодно нанимать человека, чья ограниченная работоспособность делает его менее продуктивным работником, чем остальные. И вообще закон не распространяется на солдат, воевавших на стороне австрийцев. Панграци отправился в местное отделение фашистской партии. Там ему разъяснили, что закон касается всех бывших фронтовиков, в том числе и служивших в австрийской армии. Они посетили этого хозяина, который более не стал противиться найму инвалида-фронтовика.
Это был, несомненно, эффективный способ утверждать права работников, не тратя времени на бюрократическую волокиту: никаких государственных инспекторов, никаких проволочек, никаких длинных анкет, никаких слушаний в промышленном трибунале, никаких жалоб или длительных судебных мытарств. Вместо всего этого секретарь местного отделения фашистской партии заходил к работодателю и объяснял, что если тот не будет поступать с работниками по справедливости, придут фашисты и побьют его
Глава 24
ДУЧЕ ЗА РАБОТОЙ
В марте 1925 года Рашель с детьми переехала из Милана в Карпену (провинции Романья), а в ноябре 1929 года они перебрались в Рим, к Муссолини. Его наконец убедили оставить квартиру, которую он занимал с момента назначения премьер-министром, и принять предложение князя Джованни Торлониа поселиться на вилле Торлониа на Виа-Номентана — тогда это была окраина Рима. Муссолини уже останавливался там на несколько дней в 1924 году, чтобы принять в подходящей резиденции Хайле Селассие. Но как только гость покинул Рим, Муссолини вернулся в свою квартиру. Теперь вилла Торлоииа стала постоянным домом его семьи. Он поселился там 15 ноября 1929 года с Рашелью и пятью детьми: девятнадцатилетней Эддой, тринадцатилетним Витторио, одиннадцатилетним Бруно, двухлетним Романо и двухмесячной Анной Марией.
Несмотря на занятость государственными делами, он находил время играть с любимыми детьми. Он ездил с ними верхом и на велосипеде по садам виллы Торлониа, играл в лаун-теннис, в который он играл хорошо и мог, не краснея, сыграть даже с итальянскими чемпионами. Когда выдавалось свободное время, он вез детей на море и плавал вместе с ними.
Любил дуче и животных, особенно лошадей и даже необычных зверей (гепардов и львят), которых ему дарилиправители азиатских и африканских государств, в том числе львенка от Хайле Селассие. Он передавал потом их в римский зоопарк и часто навещал, а пресс-секретарь устраивал так, чтобы его с ними фотографировали.
В 1930 году городской совет Форли подарил ему загородный дом: замок Рокка делле Каминате в Эмилии, неподалеку от дома родителей Муссолини. Он находился в четырех часах езды от Рима, если ехать на одном из новых скоростных автомобилей, которые Муссолини так обожал водить. Он проводил сколько мог времени с семьей в Рокка делле Каминате.
У старшей дочери Эдды появились поклонники. Она была некрасивой девушкой, с полной, бесформенной фигурой. Поэтому ей было трудно состязаться с другими девушками, да еще в Италии, в стране, прославленной своими красавицами. Но то, чего ей не хватало во внешности, она с лихвой возмещала силой характера, отвагой и умом. Рашель считала, что она во многом походила на отца. У нее было несколько ухажеров, и Муссолини с тревогой думал, не могло ли это быть связано с тем, что она его дочь. Он всегда настаивал, чтобы его дети учились в государственных школах и свободно общались со сверстниками. Так же решительно он был настроен против того, чтобы Эдда выходила замуж за кого-то, стремящегося стать зятем дуче.
Эдда влюбилась в молодого еврея, сына армейского полковника. Муссолини очень возражал против брака с евреем. Он предостерегал Эдду, что такие смешанные браки обычно кончаются неудачей, однако, по всей вероятности, его больше заботило, как повлияет замужество дочери с парнем иудейской веры на отношение новых союзников и католической церкви. Между тем Эдда вскоре потеряла интерес к своему еврейскому поклоннику и увлеклась сыном богатого промышленника. Однако отец юноши отказал тому в согласии на брак, когда узнал, что Муссолини недостаточно богат, чтобы дать Эдде достойное приданое.
Третье увлечение дочери оказалось, по мнению Муссолини, самым удачным для Эдды. Она полюбила графа Галиаццо Чиано, сына адмирала, графа Констанцо Чиано, бывшего много лет верным фашистом и правой рукой Муссолини в дни, предшествовавшие маршу на Рим, а также во время ухода «авентинцев» после убийства Маттеотти. Сыну Чиано, Галиаццо, было 27 лет, работал он в консульском отделе. Муссолини одобрил этот брак и устроил Эдде и Галиаццо великолепную свадьбу. 23 апреля 1930 года, за день до бракосочетания, он дал прием на вилле Торлониа, отбросив ради дочери всю свою спартанскую простоту и бережливость. Это стало главным светским событием года. Приглашены были четыре тысячи гостей, включая дипломатический корпус в полном составе. На дамах были элегантнейшие туалеты и роскошные драгоценности. Рашель обратила внимание, что на жене советского посла было больше драгоценных камней, чем на ком-либо, и богатейшая шуба, хотя в Риме стояла теплая весна.