Муссон

Смит Уилбур

— Убирайся, Дэнни, — велел он рослому моряку. — Дальше я сам.

Но в руке у Большого Дэниела тоже дымился фитиль.

— Прошу прощения, капитан, я помогу вам поцеловать дочь дьявола.

Он наклонился и поднес огонь к другому фитилю.

Хэл, не тратя времени на споры, продолжал выполнять ту же задачу.

Они не спеша подожгли все пять фитилей и убедились, что те горят ровно.

К этому времени на стене над ними собралась половина гарнизона крепости; арабы стреляли по краю леса. Четыреста английских моряков кричали, бранились и давали ответные

залпы по укреплениям.

Хэла и Большого Дэниела защищала от них слегка нависающая стена, но на обратном пути, как только они покинут это убежище, они станут уязвимы.

Хэл бросил последний взгляд на яростно горящие фитили — каждый из них высовывался из бочонка всего на дюйм с небольшим — и встал.

— Думаю, нам пора.

— Не вижу причин задерживаться, капитан.

Большой Дэниел улыбнулся, показав беззубые десны, и они вдвоем выбежали на открытое место.

Выстрелы позади сразу загремели вдвое чаще: каждый араб на стене пытался попасть в бегущую пару. Тяжелые пули свистели у самой головы и взрывали песок у ног. Из-за деревьев моряки подбадривали бегущих и стреляли по стенам.

— «Серафим»! — кричали они. — Давай, Дэнни! Бегите, капитан!

Хэлу казалось, что время замедлило течение. Он словно шел под водой, и каждый шаг отнимал несколько минут. Граница леса не приближалась, а мушкетные пули вокруг сыпались градом.

Потом Дэниела ранили сразу двумя пулями. Одна попала под колено, раздробив кость, и нога сложилась под боцманом, как линейка плотника. Вторая угодила в бедро и расколола головку кости. Дэниел упал на песок; обе его ноги бессильно дергались.

Хэл пробежал четыре шага, прежде чем понял, что бежит один.

Он остановился и оглянулся.

— Бегите! — крикнул ему Большой Дэниел. — Вы мне не поможете! У меня отказали обе ноги.

Он ткнулся лицом в песок, который забил ему глаза и рот. Хэл повернулся и сквозь мушкетный огонь побежал обратно.

— Нет! Нет! — кричал Большой Дэниел, выплевывая песок и слюну. — Уходи, дурак! Уходи!

Хэл добежал до него и наклонился, собираясь взвалить на плечи.

Он попробовал поднять Даниела и был поражен тяжестью большого тела. С отстреленными ногами Дэниел ничем не мог ему помочь. Хэл сделал глубокий вдох и изменил хватку, потом снова поднатужился. На сей раз он оторвал верхнюю часть тела Дэниела от земли и попробовал просунуть плечо ему под мышку.

— Бесполезно, — прошептал ему на ухо Большой Дэниел, страдая от боли, которую причиняли трущиеся друг о друга сломанные кости бедра. — Уходи, спасайся!

Хэлу не хватало дыхания, чтобы ответить. Он собрал остатки сил и, напрягая каждую мышцу и сухожилие, поднял тяжелое тело. От усилий у него потемнело в глазах, перед ними засверкали и закрутились яркие огненные круги, но тяжелое тело Дэниела постепенно отрывалось от земли, и он смог правой рукой обхватить плечи Хэла. Так они стояли долго, связанные друг с другом, не в состоянии сделать ни шагу.

— Ты с ума сошел, — прошептал Большой Дэниел. Его губы почти касались уха Хэла. — Сейчас взорвется порох…

Высоко на стене над ними арабский

мушкетер насыпал в ствол джезейла горсть жесткого черного пороха, положил пыж и примял его. Пулю он зажал в зубах. Это был кусок мягкого железа неправильной формы, который сам мушкетер выковал примерно по размеру ствола. Потом араб повернул оружие и пристроил ствол на каменный подоконник у амбразуры. Дрожащими пальцами он насыпал тонкую струйку пороха в затвор, закрыл его и взвел курок.

Потом поднес джезейл к плечу и посмотрел вниз, где на открытой местности двое неверных по-прежнему беспомощно стояли, вцепившись друг в друга, как любовники.

Он старательно нацелился в их головы, которые были так близко, и нажал на тугой спусковой крючок. Ударник опустился и высек при ударе кремня о сталь столб искр. Порох загорелся, пыхнул белым дымом, и на мгновение показалось, что произойдет осечка, но затем ствол в руках мушкетера подскочил и высоко поднялся.

Едва покинув ствол, слиток неправильной формы начал вращаться. Он летел туда, где поддерживали друг друга Хэл и Большой Дэниел. Нацеленный в голову Хэла, в полете он так резко снизился, что чуть не пролетел мимо, с громким хлопком ударил Хэла в левую лодыжку, оторвал пятку и раздробил кости.

Ногу словно выбили из-под Хэла, и он упал под тяжестью Большого Дэниела. Они бок о бок лежали на земле.

— Беги! Во имя Господа! — кричал в лицо Хэлу Большой Дэниел. — Сейчас взорвутся бочонки!

— Не могу! — с болью выкрикнул Хэл. — Меня ранило! Я не могу стоять!

Большой Дэниел приподнялся на локте и посмотрел на ногу Хэла. Он сразу понял, что рана не позволяет идти, потом оглянулся на пирамиду пороховых бочонков под аркой ворот всего в тридцати ярдах от того места, где они лежали. Огонь по одному из фитилей уже добрался до отверстия, ярко вспыхнула удерживавшая его смола. До взрыва оставалось несколько мгновений.

Большой Дэниел стиснул Хэла в медвежьих объятиях и перевалился на него, вдавив лицо Хэла в мягкую землю и прикрывая капитана своим большим телом.

— Слезь с меня, черт побери!

Хэл извивался под ним, но в это мгновение нижний бочонок взорвался, и сразу одновременно взорвались остальные четыре.

Разом рванули двести пятьдесят фунтов черного пороха — взрыв чудовищной силы. Он сорвал тяжелые двери с петель и швырнул их во двор крепости. Он обрушил каменную арку, и укрепление на стене рухнуло водопадом коралловых глыб, известки и пыли. Вместе с ним упали и были погребены под обломками больше двадцати стоявших на стене арабов.

Дым и пыль поднялись в воздух на двести футов и расплылись грозовой тучей. Взрывная волна пронеслась по открытой местности перед воротами и ударила по лесу, ломая тяжелые ветви и сгибая стволы. Кроны пальм тряслись, словно в ураган.

Хэл и Большой Дэниел лежали прямо на пути взрывной волны. Она пронеслась над ними массой пыли и обломков, выжала воздух из их легких и, как стадо бегущих буйволов, вдавила обоих в землю.

Хэл чувствовал, как лопаются его барабанные перепонки; потрясение почти лишило его чувств.