Мутанты
Шрифт:
Только тут Сова и опомнилась: они ведь охоту затевают, вчера сват едва живой был, а все про мутанта талдычил. А этот самый мутант в козлятнике спит, не запертый, и ничего не подозревает…
– Не знаю! – сказала она. – Степана Макарыча нету, ничего не знаю.
– А где же он?
– Не докладывает, – схитрила. – Утром видела, ходил, ворчал. Оглянулась – след простыл.
Сама же думает: хоть бы его черти не принесли! А они принесли: дверь открывается, и дед тут как тут, с пустыми ведрами, за водой пришел.
–
И тут же на старухиной половине Волков появился, остальные за перегородкой остались, примолкли и сидят.
– Ну, крестный, рассказывай! – поторопил Мыкола. – Нашел логово?
Тот весело так на гостей поглядел, ведро под кран поставил, включил – терепение испытывал:
– Я подумал, вы к бабке на кастрацию, чтоб без очереди!
– Мы на охоту!
– Ну гляди! А то могу сделать по блату. Ножичком чик – и свободен! Ни тебе забот, ни тебе хлопот. Три минуты больно, а потом до смерти приятно.
– Степан Макарыч, не томи! – не выдержал Тарас Опанасович. – Нашел?
– Что его искать-то? – говорит вдруг дед. – Нынче логово у бабки вон, в козлятнике.
Сова обмерла на миг, а Дременко с Волковым переглянулись и, похоже, приняли дедовы слова за очередную шутку.
– Знаю я этого мутанта, – усмехнулся Тарас Опанасович. – До чего же вредный козел у тебя, Елизавета Трофимовна. Он ведь мне машину пободал!
Напомнил, чтоб посговорчивей была.
– Потом покалякаем, Степан Макарыч! – изнемогал Волков, притопывая, словно в сортир спешил. – Дело серьезное.
Куров одно ведро набрал, другое подставил:
– Раз вам этого не надо, за другого рассчитываться придется.
– В долгу не останусь! – с готовностью выпалил голова. – Мы с тобой по-свойски рассчитаемся!
– По-свойски – это как? – Дед стал резину тянуть – цену набивал. – Мутант – не медведь в берлоге, тварь редкостная. Каких трудов стоило выследить, вспомнить якутскую технологию…
– Скажи прямо, Макарыч, ты в чем хочешь? В гривнах или в долларах?
– В марках.
– В каких марках? Если в немецких, так вместо них евро ходят!
– В оккупационных. Вы мою Киевскую Русь оккупировали!
– За что я тебя люблю, крестный! – вдруг восхитился Мыкола и перестал ногами сучить. – Не теряешь юмора!
– Извини нас, Степан Макарыч. – Дременко обнял старика по-дружески. – Сам понимаешь, дело щепетильное, огласке не подлежит. Нам через таможню никак нельзя. Москали и так волнуются чего-то… Мы через твою хату пройдем. – И зашептал: – За все неудобства заплатим. Скажи, сколько.
– Да денег-то скоро много потребуется, – ухмыльнулся Куров. – Дорого все нынче, пенсии не хватит. А на кастрации много не заработать.
– Что покупать собрался?
– Не покупать – свадьбу играть.
– Чью?
– Да хотя бы свою. Мы же с бабкой до сих пор
Сова такое услышала и опять – губы трубочкой и глаза вытаращила так, что на лбу вроде бы даже щелка образовалась. Запоздало рот прикрыла, отвернулась и сказала уже голосом ворчливым и строгим:
– Внука женить будем. Или ты забыл, сват?
– Где внук-то ваш? – насторожился Дременко и огляделся.
– Приедет скоро, – уверенно заявила Сова. – Не знаю, какой валютой заплатишь, а марку держи, Тарас Опанасович.
Дременко с Волковым переглянулись и отвернулись в разные стороны.
– Мы еще погутарим на этот счет, – зашептал голова, косясь на перегородку. – Попозже обсудим… Ты проход разрешаешь через хату?
– Сколько вас?
– Сейчас я пойду и со мной Николай Семенович и батько Гуменник с телохранителем. А пан Кушнер назад в резиденцию вернется, как проводит.
– И обратно когда?
– Я останусь, а они вернутся за американцем.
– Дорого тебе обойдется, сват! За каждое пересечение границы платить надо. Рынок!
– Нам деньги нужны! – встряла бабка Сова. – Не обессудь уж, сват. Тебя бы и так пустили, а ты ораву ведешь… Оксану за Юрко отдать не передумал?
От прямого вопроса Тарас Опанасович аж назад шатнулся:
– Та ты шо, Елизавета Трофимовна?…
– И правда, Елизавета, не время, – выручил его Куров. – Прибудет Юрко, тогда и поговорим. Мы сейчас со сватом пойдем на вторую заставу, изучать план охоты на местности. А ты покуда за баней пригляди. Да прежде козла запри! А то людям проходу от него нет.
– Ой, и правда! – спохватилась она. – И что к тебе, сват, Степка пристает?
Выскочила во двор и только повесила замок на козлятник, как изнутри негромко постучали, будто козел рогами. Однако голос был не козлиный:
– Ыррын баба…
– Помолчи! – громко прошептала Сова. – Сейчас охотники пройдут – выпущу…
А те никак из хаты не выходят, верно, совещаются. Шаман же сильнее стучит:
– Батур тыала хотун! Айбасы кириккитте!
– Да сиди ты! – прикрикнула бабка. – Услышат, так будет тебе айбасы. Тебя же ловить пришли!…
Незваные гости наконец-то вывалились из хаты, но не сразу пошли за ворота, а чего-то заколобродили по двору. И добро, что недоенная коза орала и козел ей изредка вторил – так вроде целый хор получился.
– Идите-ка вы скорей! – крикнула Сова. – Козел ломится, не удержу!
И дед поторопил:
– Скорей, панове! Вырвется – всем кирдык будет! Шаман и впрямь уже ломал двери и рычал:
– Арыкарры саррылах! Айбасы урул тирриях!
Далее вообще неразборчиво. Хорошо, Дременко с козлом знаком был, потому пошевелил начальство и повел в проулок следом за Куровым. Однако Волков, шедший замыкающим, что-то заподозрил и озираться стал. Шаман же разошелся и давай топать, в бубен бить.