Музей богов
Шрифт:
— Написал?
— Нет, не успел. Как-то средь бела дня мне резко надоело работать. Тошно вдруг стало до ужаса. Противно как-то. Захотелось проветриться, прогуляться, но поскольку раньше времени никто бы меня не отпустил, разыграла трагедию. Настолько увлеклась, что сама поверила в свой бред. Разрыдалась, началась у меня истерика, и начальство отпаивало какими-то незнакомыми таблетками. Наш завуч даже к школьной медсестре за ними бегал. А из-за того, что никак не могла успокоиться, наверное, очень много этих таблеток проглотила. Когда подействовали, стала овощем. Вообще без эмоций. Из-за увлечения истерикой и последующего лекарственного отупения даже и думать забыла с работы отпроситься.
— Да, а какой предмет ты вела?
— Вообще-то географию. Но ты не думай, могла работать за биолога и химика, иногда их и подменяла. Вот физику — вряд ли смогла бы вести. Хотя, если постараться…
— А литературу?
— Ну, скажешь тоже, литературу. Это уж если сильно и очень припрет. Литераторы, учителя русского языка, они же — русаки — элита среди педагогов. Филологи, как-никак, белая кость. Еще математики и историки на особом счету. К такому преподаванию абы кого не допускают. И связи нужны, а я совершенно одинока. Родители в другом далеком городе, бабушек и дедушек нет в живых. Да и друзей особо нет… — очень трудно мне с людьми общаться. Недавно начала ходить в качалку, встретила парня. Очень милый и умный, все у нас было отлично, но потом он взял да и спросил: «Ты чего ко мне привязалась? Тебе что, поговорить больше не с кем?» Пришла вот в эту пустую квартиру и просто плакала навзрыд. А ведь и вправду не с кем…
Я с внимательным видом слушал ее, иногда кивал, улыбался, а когда того требовал сюжет и чувство юмора, даже тихонько смеялся. Изображал заинтересованного собеседника. Временами, когда она замолкала, я принимался рассказывать сам, стараясь выбирать истории поинтереснее и посмешнее, чтобы развеять ее грусть. Татьяна не обманула моих ожиданий — смеялась там, где требовалось, прекрасно понимая, что я хочу сказать. Иногда перебивала и спрашивала, и тогда мы смеялись уже хором. Я слушал ее и вел себя как альтруист. Вообще-то альтруизмом принято называть поведение, что способствует приспособленности и выживанию одного индивидуума, но при этом приводит к затрате каких-либо ресурсов. Обычно это ресурсы кого-то другого. По сути, речь идет о сознательных действиях, причиняющих ущерб этому помощнику. Но не надо забывать, что существует и реципрокный, взаимный альтруизм, при котором индивиды ведут себя с некоторой долей самопожертвования в отношении друг друга, однако только в том случае, если ожидают ответного самопожертвования. В основе этого типа помощи другим лежит принцип «ты мне, я тебе». Люди тратят свои силы, время и ресурсы с неосознанным пониманием того, что и им могут помочь в последующем. Не самое плохое вложение, если подумать. По крайней мере, все честно.
— Забавно, но в школе мне тогда нравилось, что вообще-то редкость для современных учителей, — пояснила Татьяна. — Любила я свою работу, но пришлось уйти. Зато те, другие, что остались, сидят там, и будут сидеть до своих пенсий. Все они ненавидят и школу, и школьников. Особенно — всех своих учеников…
— А у Батраза тебе разве плохо? — неожиданно для самого себя спросил я.
Мне была нужна эта девушка, причем не просто так, а со вполне конкретной, весьма корыстной целью. Конечно, я никогда не питал иллюзий на свой счет. Да, я — негодяй, чудовище, каких мало. Часто занимаюсь какими-то подозрительными, а иногда и откровенно грязными делами. Кое-кто со мной может не согласиться, но это уж его личные проблемы.
— У босса? Ну, сам подумай, какие у него могут быть перспективы? Никаких. Сгодится, пока нормальную работу не найду. Хоть за задницу не лапает, и на том спасибо. А может, он пидор законспирированный?
— Не, я давно его знаю, — признался я, внутренне рассмеявшись. — Просто Батраз предпочитает женщин лет тридцати-тридцати пяти. Брюнеток спортивной накачанности. Ты же слишком молода и хрупка для него.
— А для тебя, выходит, что не слишком? — серьезно спросила Татьяна.
— Выходит, — засмеялся я уже вслух и поцеловал ее в губы. По-настоящему поцеловал.
Интересно, а сможет ли она сама украсть для меня артефакт? Не сейчас, конечно, а потом, позже? Или проще уговорить ее пропустить меня в святая-святых магазинчика Батраза? Главное — время не упустить и под камеры не попасть. Лучше бы сама… для меня лучше.
— Когда мы опять встретимся? — спросил я потом, когда уже сел на свое место и принялся за вторую за это утро чашечку кофе.
— А ты хотел бы?
— К чему вопрос? Или такой вариант не подходит?
— А к тому, что я рассматривала две версии дальнейших событий. Первая — мы сейчас заканчиваем завтрак и разбегаемся навсегда. Вторая — ты назначаешь мне свидание. Или пытаешься его назначить. До сих пор еще не решила, какой из путей меня больше устраивает.
— Как видишь, пытаюсь продолжить наше случайное знакомство.
— А тебе никто не говорил, что ты совершенно не умеешь ухаживать?
— Говорили, причем много раз. Так что?
— Ничего. Кстати, там, в ресторане, ты обещал сюрприз, и хотел показать мне кое-что необычное. Надеюсь, это не то, что демонстрировал сегодня ночью? Было неплохо, но на необычный сюрприз все-таки не тянет.
Вот черт. Придется что-нибудь делать, иначе она возьмет и скажет: «Иди-ка ты, откуда пришел, без тебя было лучше». Или, как вариант — «останемся просто друзьями». Вот уж чего у меня никогда не получалось после таких утренних кофе — так это «оставаться друзьями». Человек обычно терялся, и, как правило, терялся уже навсегда. А мне необходима эта девушка, причем требовалось как-то привязать ее к себе.
Что за гадство, как же я всего этого не люблю!
Мне мучительно хотелось взвыть, будто одинокому волку, а еще очень захотелось надраться в стельку. До потери памяти. Проспать беспробудно до следующих суток, а потом проснуться и не помнить прошедшую ночь. Даже не вспоминать. Хоть некоторое время не думать и не знать, что я подлец и мерзавец, которому плевать на других.
— Ну, раз обещал, — сказал я вслух, — только хочу предупредить: мой аттракцион не для слабонервных.
— Я сильно нервная.
— Хорошо, тогда смотри. Только очень внимательно смотри…
Глава XXVI,
где главный герой делает странное признание
— Что это было? — вполне предсказуемо спросила побледневшая Татьяна, когда более-менее пришла в себя. Девушка все еще заметно дрожала.
— Как что? — стараясь напустить на себя безразличие, риторически спросил я. — Обещанный тебе «фокус». Сама же меня просила показать кое-что необычное.
— Это какой-нибудь гипноз? — с неуверенной надеждой пролепетала моя новая подружка. Кажется, я перестарался, и она перепугалась не на шутку.
— Никогда не занимался подобными глупостями, — вспомнил я фразу, не так давно сказанную мне самому почти так же, по очень похожему поводу. — Все так и есть, как ты сама видела.
— Ты вообще-то кто?
— Да никто. Так, фрилансер я, неустроенный. К тому же давний знакомый твоего босса. Иногда вот на всяких вечеринках фокусы за деньги показываю, — солгал я, — а тут без помощницы никак не обойтись.