Музей воров
Шрифт:
Этот человек был дураком еще большим, чем Комфорт. Но, по крайней мере, он привел их в кабинет. Хоуп заняла кресло за столом и принялась задавать вопросы.
Сначала она старалась, чтобы они были самыми обыкновенными. Сколько лет музею? Кто заложил его? Откуда берутся экспонаты?
Но ответы Шинью были настолько размыты, что она быстро потеряла терпение и начала задавать вопросы один за другим, словно на экзамене.
Сколько в музее комнат? Что в них? Сколько из них заперты? У кого
И, наконец, раздраженная бессмысленными и бесполезными ответами Шинью, она сказала.
— Я хочу ознакомиться с вашей документацией.
— Нашей… чем? — спросил Шинью.
— Последние несколько часов, — сказала Хранитель Хоуп, — я видела разбитые стаканы, камни, которые любой проходящий человек мог бы бросить в другого человека. Я видела стулья, которые подломятся под любым, кто сядет на них. Это здание опасно. И в нем может быть разделенный ребенок. Я хочу найти ее, и мне нужны все ваши документы. Ваши счета. Ваши планы этажей.
Шинью неуверенно кивнул.
— Документы за последние пять лет подойдут?
— Для начала. Пойдите и принесите их. Быстро.
Шинью вышел из кабинета с видом, словно он забыл, за чем вообще пошел. Комфорт склонился и прошептал на ухо Хоуп:
— Под столом.
Хоуп отодвинула кресло и заглянула под стол. И там, в самом углу, лежал обрывок ленты с церемонии Разделения, измятый и грязный (но все еще узнаваемый).
— Ага! — сказала Хоуп и сжала губы, чтобы Комфорт не увидел ее радости.
Бриззлхаунд
— Почему они задают эти вопросы? Чего они хотят? Эй, просыпайся! Я с тобой разговариваю! Что им нужно?
Голди зевнула и пробормотала:
— Уходи, Джуби! Что ты вообще делаешь в моей комнате?
Она потянулась, про себя ожидая, что охранная цепь прервет это движение. Этого не случилось. Девочка изумленно открыла глаза…
Рядом с ней на коленях сидел мальчик. У него было грязное лицо. Его черные волосы торчали во все стороны, а на плече, так близко, что девочка разглядела морщинистые веки и почувствовала мускусный запах перьев сидел… сидела слотерберд!
Она попыталась отползти на другой край матраса, но мальчик схватил ее за руку.
— Почему Хранителям нужны наши документы?
— Отпусти меня!
Мальчик пожал плечами и разжал руку.
— Поступай как знаешь, — сказал он. Однако птица на его плече мигнула и посмотрела на Голди так, словно у девочки не было никакого права здесь находиться. Никакого.
Голди поднялась на ноги.
— Ну? — спросил мальчик. — Почему им так нужны документы?
— Докуме-е-е-е-енты, — проскрипела птица. Ее огромный клюв был в считанных сантиметрах от лица мальчика, но тот, казалось, не обращал на это внимание.
Голди
— Я… я не знаю!
Мальчик в отвращении покачал головой.
— Они никогда прежде не обращали на нас внимания. Но сейчас пришла ты и привела их. Ты во всем виновата!
Когда девочка услышала это, то с нее слетел последний сон, и Голди вспомнила что натворила…
Секунду она не могла пошевелиться от ужаса. Мама и папа попадут в суд, а потом их отправят в дом Покаяния. И это все из-за нее.
Она сглотнула.
— Мне надо вернуться, — прошептала она, чувствуя, как ее начинает тошнить от страха.
— Куда вернуться? — спросил мальчик.
— Куда-а-а? — проскрипела птица.
— К… К Хранителям. Я… я скажу им что это… это я. — Голди закусила губу. — Они должны посадить в тюрьму меня, а не мама и папу.
Она попыталась открыть дверь, которая вела в выставочные залы музея, но она была заперта.
— У тебя есть ключ?
— Может быть, — сказал мальчик. — А может и нет.
Он развернулся и ушел.
Голди побежала следом, стараясь держаться подальше от слотерберд.
— Ты слышишь? Я собираюсь сдаться.
— О да, это нам, конечно, поможет, — саркастично заметил мальчик.
Голди покраснела.
— Вы не можете держать меня против моей воли!
— А никто тебя и не держит, — ответил мальчик.
— Ты держишь! Дверь заперта!
— Ты не можешь пройти через одну маленькую закрытую дверь? — мальчик фыркнул. — Даже не знаю, почему Шинью считает, что ты можешь быть нам полезна.
Голди замерла. Она почти забыла, что она пришла сюда не случайно, а что ее привели. Привели.
— Полезной? — переспросила она. — Что ты имеешь в виду?
— Ничего, — бросил мальчик через плечо.
— Почему Шинью привел меня сюда? Почему спрятал? Чего он хочет?
— Ниче-е-его-о-о! — каркнула слотерберд.
— Я возвращаюсь! — крикнула Голди в спину мальчику.
Тот тяжело вздохнул и развернулся.
— Послушай, — сказал он, — ты можешь идти, куда заблагорассудится. Мне все равно. Если тебе нравятся эти драгоценные Хранители, то можешь отдаться на их милость…
— Я не люблю их! Я их ненавижу!
— … но твоим родителям это не поможет, — голос мальчика стал горьким. — Их все равно отправят в Дом Покаяния. А тебя отправят в Приют. А это намного хуже.
— При-и-и-ию-ут!
Голди не могла в это поверить. Но глубоко в душе она знала, что мальчик прав. Как только Хранители ловили кого-либо, они уже не отпускали свою добычу.
Мама! Папа! Мне так жаль!
Она бы расплакалась, преисполненная страха, вины и ярости, но мальчик и птица продолжали на нее смотреть. А потому она сказала как можно спокойнее: