Муж беспорочный
Шрифт:
— Твоя жена не хочет к тебе возвращаться, — спокойно ответил Ростислав, упорно избегая называть его по имени.
— А то не твое дело! Верни мне мое!
— Слушай, Сычев! Оставь за воротами оружие, оставь своих людей, войди сюда, и поговорим втроем спокойно.
— Не о чем мне разговаривать ни с тобой, ни с той бесстыжей!
— Как хочешь. Жена твоя обратилась ко мне за защитой, и вижу теперь, не зря. Так что не желаешь решить дело миром — убирайся восвояси. Милана к тебе не пойдет, потому что не желает терпеть твои обиды.
— Я в своей жене волен!
— В холопах своих ты волен, а в свободном человеке никому воли нет.
— Я, глава рода, в преступнице волен, и тебе, Ростислав, лучше б помалкивать, пока про тебя не вспомнил!
— Не бросайся обвинениями, Сычев! В чем провинилась твоя жена, и в чем ты упрекаешь меня?
— Полно, Ростиславе! — Сычев скривился, а родичи его захохотали, явно неискренне. — За каким она в твое село побежала, как не к полюбовнику? А не так, так какого лешего с тобой там торчала?
Ростислав позволил себе улыбнуться.
— Ну, ты мне льстишь, Сыч! Я, помнится, в горячке лежал.
— А мне все равно! — голос Борислава сорвался на истеричный визг. — Сука подлая! Убью! И ты… ты…
— Не трудись, я понял, — холодно прервал его князь. — Ответь мне, Борислав из рода Сычевых. Ты обвинил свою жену в неверности, избил ее, и убьешь, если доберешься, в этом я не сомневаюсь. А мне-то почему только грозишь?
Борислав длинно выругался.
— Испугался, Борислав? С мужем сразиться — это тебе не на беззащитную женщину руку поднимать.
— Я не шучу, Борислав! — продолжал князь, так и не дождавшись ответа. — Ты обвиняешь свою жену и меня. Я клянусь именем Великого Сварога, что твоя жена невиновна, и что я невиновен перед тобой. Если ты по-прежнему настаиваешь на своем обвинении, решим спор полем, как подобает между свободными мужами.
Ярость Сычева точно сдуло ветром. Он ерзал в седле, все больше бледнел, но не мог вымолвить не слова. Действительно, дело было неслыханным — биться на поединке с князем! Но при этом Ростислав был прав: законно добиться своего Сычев мог единственным способом — довериться божьему суду.
— Так что, Борислав из рода Сычевых? Вызываешь ли ты меня на поединок? Если нет, тогда уходи в свой дом, иначе я объявлю тебя мятежником.
И Борислав наконец решился.
— Вызываю! — проревел он, и швырнул оземь шапку с такой силой, что брызнули ошметья снега. Ростислав тоже бросил шапку.
— Принимаю твой вызов.
Доверить суд Ростислав предложил Морозу из рода Белого Лося. Борислав не возражал, да, собственно, и не мог — боярин Мороз был единственным в пределах досягаемости мужем достаточно высокого положения, нее состоящим в кровном родстве ни с одним из противников. Борислав потребовал, чтобы до суда Милана находилась на нейтральной территории — Ростислав согласился и приказал двоим дружинникам сопроводить Милану до дома того же Мороза. Милана, уже вернувшая себе прежнее строгое спокойствие, не глядя ни на мужа, ни на Ростислава, молча поднялась в седло и тронула коня. Убрались наконец восвояси Сычевы. Ростислав махнул рукой:
— Некрас, Вадим, идемте со мной.
— Княже! — восторженно округляя глаза, вопросил Вадим, торопливо шагая за своим наставником. — Княже, ты победишь?
Ростислав обернулся с ласковой улыбкой:
— Почти наверняка. Во-первых, я прав, во-вторых, я сильнее.
— Насчет сильнее, ты бы, княже, не зарекался, — обычно улыбчивое лицо Некраса было хмурым и озабоченным.
— Да нет, не думай. Борислав старше меня, тяжелее, и скорее всего, страдает одышкой. И, кстати, на пирах у нас в гриднице, когда обсуждали лучших бойцов, что-то имя Борислава Сычева ни разу не звучало.
— Так имя Некраса Кузнецова тоже не звучало, а могло бы! Ладно, княже, не горюй, пообломаешь ты крылья этой птичке. Ты прав, грех в этом сомневаться. Только, мой князь, если ты прав, ты глуп. Такая женщина!
— Некрас! — возмущенно воскликнул Ростислав. — Чему ты учишь ребенка! И вообще, тебе же пухленькие нравятся.
С этими словами Ростислав переступил порог своей изложницы, заложил дверь на засов и обернулся к ним.
— Вадим. Некрас. Поклянитесь, что сохраните в тайне все, что произойдет за этой дверью, и раскроете только в том случае, если я погибну в завтрашнем поединке, или же если я дам свое согласие.
— Клянусь Лосем-Прародителем! — торжественно проговорил Вадим.
— Чтоб вовек мяса не едать! — брякнул Некрас. — И нечего хихикать, ребеночек. Воину без мяса гибель!
— Вадим, — Ростислав теперь обращался только к отроку. — Закатай рукав.
Сам он сделал то же и вынул засапожный нож. Вадим, уже догадываясь, потянул из ножен свой кинжал. Ростислав надрезал запястье, Вадим — тоже.
— Я, Ростислав из рода Беровых, называю тебя, Вадим из рода Белого Лося, своим братом.
— Я, Вадим из рода Белого Лося, называю тебя, Ростислав из рода Беровых, братом.
Раны соединились; капли крови набухали и медленно сползали вниз по теплой плоти, сливаясь, соединяя нерасторжимо две жизни.
— Все.
Ростислав первый оторвал руку и, рукоятью вперед, протянул побратиму свой нож.
— Прими.
— Принимаю. Прими и ты, — рукоять кинжала легла в ладонь Ростислава.
Обмен клинками завершил обряд. Братья обнялись.
— Так вот с какого недосыпу ты тогда полез в драку! — разрушил торжественность минуты голос всеми забытого стремянного. Князь обернулся к нему:
— Именно так. Мне привиделся вещий сон, что мне необходимо найти такого наследника, которого бы никто не ожидал, — так лаконично изложил Ростислав свой ночной кошмар. — Вадим, ты понимаешь? Согласен?
— Да, княже.
Ростислав поразился, как естественно и просто Вадим сказал это. Прирожденный князь!
— Если, сам не ведая того, я прогневил богов и завтра не вернусь с поля, ты, Некрас, объявишь перед миром мою волю. Вадим… надеюсь, ты поймешь. Княжить тебе вряд ли придется. Об одном тебя прошу, брат: помоги мне. Будь мне до срока опорой. Будь мне второй тетивой.