Муж для серой птички

Баскакова Нина

Силий шел по коридору, который соединял казарму с основным домом. Вчера дочка парня родила. Крепкого такого, щекастого и горластого. Сразу вспомнилось как Тихон родился. Он такой же был крепкий и орал много. Они еще с женой смеялись, что рано или поздно оглохнут от этого крика. Не оглохли, зато Тихон теперь певец на всех праздниках. Девчонки на него заглядываются. А вот ни одного музыкального инструмента не освоил, зато в поле работает так, что можно только завидовать. Они вместе с ним вначале выходили. От рассвета до заката вкалывали. Потом Силий стал сдавать. Сила начала уходить. Слабость пришла. Раньше он не чувствовал усталости. Работал, жил, дышал. А как жена

умерла, ушла от него, так стало казаться, что и силу его с собой забрала. И пусть не такой и старый. Чего там, только за сорок перевалило. Сильно его смерть Саши подкосила. Они столько лет вместе были. С девятого класса. Вначале дружили, а потом не поняли, как дружба в любовь переросла. Когда говорят, что люди созданы из двух половинок, так это было как раз про них. Одинаковые интересы, одинаковые взгляды на жизнь. Вдвоем они поступили в институт. Хотели преподавать историю детям. Потом оказалось, что Саша ждет Дашу, а на следующий год уже появился Тихон. К тому времени Саша ушла из института, а Силий учился и работал.

Пока они не оказались здесь. Хорошо, что решили и детей взять с собой на фестиваль. Саша хотела их у бабушки оставить, но Силий настоял, чтоб они вместе поехали. Словно чувствовал что-то плохое произойдет.

Они вместе преодолевали трудности, делили радости. Только два года назад Саша его предала. Умерла, оставив его одного. Это сильно подкосило Силия. Он просто выпал из жизни. Много пил. Долго пытался заглушить горе, пока однажды утром не понял, что не может вспомнить ее лица. Не помнил ее улыбку, смех. Он думал, что это будет с ним вечно. Оказалось, что нет. Память стерла воспоминания, словно их вовсе не было. Он знал, что у него была жена, но забыл чувства, которые вызывала в нем эта женщина. В душе появилась потеря. Эта потеря мешала жить.

Уже стемнело, поэтому в коридоре горели редкие лампы. Людей не было. Обычно в крепости всегда кто-то куда-то шел. Или по делам, или в гости, а сейчас даже жутко было от этой тишины, которую нарушали лишь его шаги. Похоже все в столовой собрались. Как раз время еды подошло. Вот и не было никого в коридоре, кроме него. Так как есть часто не хотелось, он и не думал о еде.

Завыл ветер, ударив в тонкие стекла окон, что выходили в коридор. Впереди показался силуэт в белом. Он медленно шел к нему навстречу то поднимаясь в воздухе, то вновь опускаясь. Привидение? Силий не был суеверным. Он не во что не верил, считая, что народ часто преувеличивает, а у страха глаза велики. Тут же ему невольно стало не по себе.

Невольно появилась мысль, что это к нему вернулась жена. Решила передать привет с того света. Но он отбросил эту мысль, как дурную. Привидений не бывает. Всему есть объяснение. Может кто из детей балуется. Всему есть объяснение. Даже тому, что у силуэта нет ног.

Может другой человек бы убежал прочь или пошел бы другой дорогой, но Силий решительно пошел вперед опасности. Лучше пусть он с ней столкнется, чем кто-то из женщин или детей. Но руку положил на рукоять клинка, чтоб в случае чего отбить нападение. Хотя он до конца не был уверен, что сможет это сделать, потому что призраки не должны быть материальны.

Он пересек половину коридора, когда увидел в свете лампы женщину, которая то и дело падала. Когда же поднималась, то рубашка отвлекала на себя внимания, ноги же оставались в тени и создавалось ощущение, что их хозяйка парит в воздухе. Как он и ожидал, что всему есть объяснение.

Силий подошел к ней. Женщина была явно не в себе. Туманный взгляд. Мокрый лоб скрывал прилипшие к нему черные волосы. Он раньше видел ее в крепости, но не помнил имени.

Женщина его явно не заметила. Закашлялась. После этого побрела дальше.

— Тебе плохо? — спросил он, ловя ее. — Хотя и так вижу, что плохо.

— Если не сбить жар, то сгорю. А я жить хочу. Нельзя умирать, когда еще есть вкус к этой жизни. Когда не все сделано, — прошептала она.

— У тебя температура. Давай помогу до лекарей дойти.

— Помоги. У меня совсем нет сил. Но и оставаться нельзя. Надо цепляться до последнего. Знаешь почему? — она посмотрела на него. Туман в глазах на миг пропал. — Потому что стыдно сдаваться, когда идет снег, а поля спят под белым одеялом. Нельзя опускать руки, когда бегут ручьи и пробиваются первые цветы, а в воздухе пахнет весной. И летом нельзя закрывать глаза, когда пахнет травой и ягодой. Солнце светит в лицо и ветер играет с волосами. А еще звезды. Помнишь какие звезды летом? Они яркие и близкие. Кажется, что протяни руку и дотянешься до них. И осень не время для ухода. В лесу грибами пахнет, листва кружится в танце и холодный дождь бьет по щекам. Он правильный этот дождь.

Дает понять, как надо ценить тепло дома. Объятия и улыбки. Ссоры. Ведь может быть так, что этого не будет. Потом не будет. Это надо ценить. Жить сейчас. Я многое еще хочу увидеть. Мне нельзя засыпать. Слишком мало вьюг, слишком мало солнца…

Она закашлялась и чуть не потеряла сознание. Силий легко подхватил ее. Видимо болезнь сильно ее измотала, раз весила она как пушинка.

— Ты бредишь, — сказал он.

— А разве наша жизнь — это не бред? Разве в ней есть правильность? — спросила она. — Ты теплый. А мне холодно.

— Так надо было одеться, прежде чем по коридору холодному бегать.

— Так вся одежда порвалась и испачкалась. Хочу сапоги на меху. Теплые такие. И красивые. А еще хочу черную вязанную кофту и юбку красную. Чтоб она на цветок походила. Как крутанусь в ней и подол по ногам как ударит! И шапку я потеряла. А как без шапки быть с моими волосами. Грустно это. Жизнь такая грустная штука…

— Потому что у тебя нет одежды, о которой мечтаешь? — спросил Силий.

— Потому что за всеми этими мечтами прячем одиночество. А люди не должны быть одни, — она вздохнула. — Мы мечтаем об одежде. Мечтаем о должности. Но боимся мечтать о другом человеке, который будет рядом, когда плохо. И когда хорошо. Не заменят сапоги объятий.

— Но ты о них мечтаешь.

— Так жених их и подарит, — ответила она и начала задыхаться.

Он успел добраться до комнаты, где дежурил кто-то из лекарей. В этот раз там сидела Лера. Она точно знает, что делать. Князь рядом одевался. Борис чего-то говорил какому-то парню.

— Помоги ей, — сказал Силий Лере, кладя женщину на пустую кровать. Лера уже была рядом с ней.

— У меня нет оборудования, — сказала она.

— Лу? Отойдите! — их оттолкнул парень в яркой куртке. Он заставил ее сесть. Стал что-то шептать на ухо. Гладил по волосам. Она же продолжала хрипеть. Лицо побледнело и внезапно все резко прекратилось. Дыхание стало ровным и спокойным. — Вот так. Умеешь же ты напугать!

— Я заболела. И казалось, что я тону.

— Теперь не тонешь.

— Диж, а ты тут как оказался? — открыв глаза, спросила она.

— Решил тебе долг вернуть. Поспи. К утру в норме будешь, — ответил парень. Она не ответила. Отключилась. Он положил ее на кровать, а сам начал сползать на пол.

— Диж! — Лера и Весий подняли его и закинули на соседнюю кровать.

— Норма. Переработал. Отосплюсь и норма будет, — ответил Диж и уснул. Тут же начал храпеть. Весий только головой покачал.