Шрифт:
Глава 1
Борис лежал в горячке. Перед глазами мелькали картинки из жизни. Кто-то рассказывал, что перед смертью вспоминаешь жизнь до мельчайших подробностей. Он же вспоминал почему-то детство. Когда они еще не поселились в крепости. Тогда и жизнь другой была. Потом воспоминания сменились. В них появилась Забава. Как целовался с ней и обещал вернуться. И как опоздал, но почему-то тогда не испытывал ничего, кроме досады. Ее не стало, а он досаду испытывал. Плохо это. Много было сражений. Он вскакивал. Пытался рубить палашом, но его не находил. Искал оружие, но его не
Вот князь подошел. Весий не мог быть здесь. Он уехал за горы и вернутся должен был с первыми морозами. Весий чего-то ему говорил, а Борис пытался отвороты читать, чтоб нечисть ушла и не принимала образ друга. Нечисть ушла. А кто-то не верил, что отвороты от злых духов помогают. Только они не помогают от ведьм.
Она появилась рядом с ним и отказывалась уходить, чего бы он ни бормотал. Какие бы ругательства ни говорил. Ведьма была с длинной челкой, которая вылезала из-под серой шапки с вышитой снежинкой. Шапка была старая и некрасивая. Она раздражала Бориса. Он пытался ее стащить с ведьмы. В какой- то момент ей это надоело и она связала ему руки. Теперь ему приходилось любоваться ее шапкой и длинным носом, который раздражал не меньше.
— Значит тебе еще и нос мой не нравится? — смеялась ведьма. — Но привязался ты к шапочке.
— Нос не исправить, а шапку снять можно, — ответил Борис.
— Не, не сниму. Она мне нравится. Любимая так сказать, — веселилась ведьма. — Открой рот.
— И ты мне гадость вольешь.
— Суп куриный. Дурень, ты этакий. Есть чего-то надо. А то скоро сил воевать со мной не будет, — ответила она. Попыталась насильно влить ему этот суп, но Борис сопротивлялся. Не верил он ей, да и все, что она ему вливала во рту горечью отдавало. — Какой ты упрямый. Но я упрямее.
А дальше она начинала его мучить, зажимая нос и заставляя глотать горький суп, а потом такое же горькое лекарство.
— Только дай подняться! Убью! — рычал Борис.
— Так ясно, что не расцелуешь, медведь ты мой… Или не медведь. На кого ты похож? С таким пятном на снегиря похож. Вон какая расползлась гадость. Но мы ее вылечим. Поставим тебя на крыло. Разве можно такому храброму и сильному на костре гореть? Тебе летать надо. А гореть старики и трусы должны. Но ты не такой. Ты храбрый и сильный. А еще красивый. Эх, вот почему так всегда. Вы такие красивые, а мы такие серенькие. Прям несправедливо.
— Ведьма, замолчи.
— И не подумаю. Я болтать люблю. И сказки рассказывать. Пока же попробуем этой штукой твою гадость вытянуть. Должно помочь, — веселилась она. И это веселье тоже раздражало. Но стоило закрыть глаза, как опять приходили воспоминания, которые выматывали.
Приятно было лежать в мокрой траве. Холодная роса просачивалась через рубашку, доставала до разгоряченного тела, но это нравилось. Хороший контраст. Приятный. Запах травы и яблок кружил голову, смешиваясь с запахом
свежескошенной травы. Туман был такой густой, что не видно было неба. Она наклонилась над ним. Он чувствовал это, но открывать глаза не хотел. Не хотел
— Вот и все, снегирь. Пора на крыло вставать, — прошептал ласковый голос. Ее губы коснулись его лба. Он поймал ее.
— Улететь хочешь? Не отпущу! — укладывая ее рядом с собой, сказал он. Девушка попыталась его оттолкнуть, но не получилось. — Ты не шуми, а то ведьма придет. Услышит и прогонит тебя.
— Хорошо, шуметь не буду, — рассмеялась она. И опять ее ладони скользнули по его лицу.
— От тебя яблоками пахнет.
— Так весь вечер их резала, чтоб посушить на зиму. Вот и пахнет яблоками, — ответила девушка.
— И откуда ты такая появилась? — прошептал он, скользя губами по ее щеке. — В нашей деревне таких не видел. Красивых.
Она замерла. Напряглась. Он чувствовал ее неровное дыхание. Волнуется. Сладкие губы со вкусом яблок и меда. Ему понравился их вкус. Намного вкуснее, чем горький суп.
— Мне идти надо. А то мамка заругает, — прошептала она.
— Оставляешь меня с ведьмой? — досадливо прошептал Борис.
— Она больше не придет, — ответила девушка. — А ты спи. Сил набирайся, чтоб врагов победить. Мне бежать надо.
— Беги, красавица. Еще увидимся.
— Во снах, — прошептала она и растворилась, как и положено дымке, туману. Решив, что это очередные проделки нечисти, Борис уснул.
Сны больше не напоминали кошмары, поэтому когда рассвело и солнце заглянуло в комнату, Борис проснулся отдохнувшим и полным сил. Как будто болезни и не было. Он сел на кровати. Голова немного кружилась, как после крепкого меда, но это не помешало попробовать встать. Тело даже обрадовалось
возможностью вновь двигаться.
— Проснулся? — в комнату вошла лекарка Нирва.
— Как видишь. Давно я тут валяюсь?
— Третья семидница уже пошла. Осень пришла. Думали тебя и не вытянуть будет, — ответила она. Явно рассчитывала, что он еще дальше продолжит болеть. — Как тебя только лихорадка не унесла! Прям чуди ведьмины.
— Ты мне мои вещи принеси. Валяться я больше не буду.
— Куда тебе? Сил набраться надо.
— Хватит валяться. Належался уже да так, что все бока отлежал, — недовольно сказал Борис. Лекарка решила не испытывать его терпение и сбежала. Борис плеснул в кадку воды из ведра и стал умываться. Взгляд упал на грудь. По ней расплывалось пятно со рваными краями. От плеча, куда попала стрела, до груди шли полосы багряного цвета, которые сливались пятном. Как клякса, что осталась от чернил. Стрела только царапнула. Он и не обратил тогда на нее внимание. А потом пришла горячка. Он встряхнул головой, прогоняя воспоминания, в которых еще недавно горел.
— Рад видеть тебя на ногах, — в комнату вошел Василий, его заместитель и друг, с одеждой.
— Уж как я рад на них оказаться! — усмехнулся Борис. — Чего у нас нового?
— А много чего произошло. Из нашего десятка не вернулись Мотвей и Нигор. Мотвей с лошади навернулся, когда отключился. Недоглядели. Шею свернул. А Нигора лихорадка не отпустила. Эти уроды ядом стрелы намазали.
— Сказал, что они уже в ловушки нас загоняют?
— Сказал. Князь велел пограничные деревни к крепости переселить. Пока отступаем.