Муж-незнакомец
Шрифт:
– Не пытайся отшутиться, сейчас тебе нельзя оставаться одной.
– Я хочу побыть одна, Рис. Остаться здесь, притворяясь, что все в порядке, когда это совсем не так, было бы наихудшей из пыток.
– Что, к дьяволу, произошло между тобой и Грейсоном? Он искренне хотел добиться твоей любви. Я знаю, что он говорил правду.
– Ему это удалось. – Наклонившись вперед, она торопливо заговорила: – Ты решил рискнуть ради любви, и она щедро возблагодарит тебя за это. Обещай мне, что всегда будешь ставить любовь превыше всего, как сделал это сегодня. И никогда не позволяй себе недооценивать мисс Эбигейл.
Рис сердито нахмурился:
– Пожалуйста, не говори загадками, Белла. Я мужчина. Женские иносказания мне непонятны.
Изабелла положила ладонь на его пальцы, придерживавшие дверцу кареты.
– Мне нужно уехать, пока Грейсон не вернулся. Мы с тобой сможем поговорить, когда ты возвратишься в Лондон со своей невестой.
Это последнее слово напомнило Рису, что он должен остаться и переговорить с Хэммондами. Он кивнул и отступил назад. Изабелла сумеет выстоять, ей всегда это удавалось.
– Мы непременно поговорим, Белла, – предупредил он.
– Конечно. – Она неуверенно улыбнулась дрожащими губами. – Я так рада за тебя. Я не одобряю твоих методов, – поспешила добавить она, – но я рада, что ты нашел свою единственную женщину. Пожалуйста, извинись за меня, у меня действительно нет времени.
Рис кивнул:
– Я люблю тебя, сестренка!
– Бог мой, да ты наловчился произносить эти слова, не так ли? – Изабелла шмыгнула носом и промокнула платком глаза. – Я тоже тебя люблю. Теперь мне пора ехать.
Рис захлопнул дверцу. Карета тронулась в путь, оставляя позади приют быстротечного счастья, но унося с собой воспоминания.
Изабелла забилась в угол и разрыдалась.
Джерард на всем скаку миновал ворота усадьбы Хэммонда. Осадив коня перед парадным крыльцом, он спрыгнул на землю и, швырнув поводья испуганному конюху, бегом бросился в свои апартаменты, даже не пытаясь соблюдать хотя бы видимость приличий.
Но там он обнаружил только, что его жена уехала, оставив короткую записку с просьбой переслать ей ее вещи. У него перехватило дыхание и сжалось сердце, словно он получил крепкий удар кулаком под дых. Затем он осознал, какую чудовищную боль, должно быть, она испытала.
Джерард опустился в ближайшее кресло, сжимая в кулаке смятую записку Пел. Потрясенный до-глубины души, он никак не мог осмыслить происшедшее, понять, куда девалось счастье, которым они так упивались всего несколько часов назад.
– Что случилось? – послышался голос от двери на главную галерею.
Подняв взгляд, Джерард увидел Трентона, небрежно привалившегося к косяку двери.
– Я сам хотел бы понять! Ты знал, что Изабелла хочет иметь детей?
Трентон на мгновение наморщил лоб.
– Мы никогда не обсуждали с ней этот вопрос, но совершенно очевидно, что хочет. Сестра склонна к романтике, а я не могу представить себе женщину, способную найти что-нибудь более романтичное, чем семья.
– Как же я мог этого не заметить?
– Понятия не имею. И что за проблема – завести ребенка? Наверняка ты тоже этого хочешь. – Трентон, оторвавшись от косяка, вошел в комнату и занял кресло напротив.
– Женщина, которую я когда-то любил, умерла во время родов, – устало произнес Джерард, разглядывая обручальное кольцо на своем пальце.
– Ах да! Леди Синклер.
Джерард поднял на него хмурый взгляд:
– Как Изабелла может требовать от меня, чтобы я вновь пережил этот кошмар? Одна мысль о ее беременности наполняет меня таким ужасом, что я едва могу это вынести. Реальность просто убьет меня.
– А-а-а, понимаю. – Откинувшись в кресле, Трентон положил ступню одной ноги на колено другой и задумчиво хмыкнул: – Прости, что затрагиваю щекотливую тему, но я не слепой. Все время после твоего возвращения я вижу на Изабелле синяки. Иногда следы зубов, царапины. Рискну предположить, что ты не тот мужчина, который склонен умерить свои аппетиты. И в какой-то момент ты вдруг убедился, что она способна выдерживать подобный накал страсти.
– Проклятие! Не думаю, что удобно обсуждать это, – проворчал Джерард.
– Но ведь я не ошибся? – продолжал настаивать Трентон; когда Джерард неохотно кивнул, он сказал: – Если память мне не изменяет, леди Синклер отличалась хрупким телосложением. Действительно, эта дама и Белла так разительно отличаются друг от друга, что невольно возникает вопрос: как ты мог влюбиться так сильно в них обеих?
– В этих двух случаях мной руководили разные побуждения. – Джерард поднялся и медленно побрел по комнате, отыскивая слабые следы запаха экзотических цветов в воздухе. Эм задела его самолюбие. Пел затронула его душу. – Совершенно разные.
– Я тоже так думаю.
Глубоко вздохнув, Джерард склонился над камином и закрыл глаза. Изабелла была настоящей тигрицей. Эм – всего лишь слабым котенком. Яркое сияние солнца на закате и робкие лучи восхода. Две противоположности.
– Обычно женщины благополучно переносят роды, Грейсон. И притом женщины, гораздо менее стойкие и энергичные, чем наша Изабелла.
Все верно, нельзя было этого отрицать. Умом Джерард воспринимал доводы здравого смысла, но разрывающееся от любви сердце не хотело слушаться разума.
– Если я потеряю ее, – произнес Джерард с мукой в голосе, – даже не знаю, что тогда со мной будет.
– Мне кажется, ты уже на пути к тому, чтобы ее потерять. Не лучше ли рискнуть и получить шанс удержать ее, чем не делать ничего и наверняка ее утратить?
Логика этого утверждения была неопровержима. Джерард понимал, что если не покорится неизбежности и не уступит, то действительно потеряет Пел. Ее ярость сегодня ясно доказывала это.
Грей услышал, что Трентон встал, и повернулся к нему: – Прежде чем ты уйдешь, Трентон, могу я попросить разрешения воспользоваться твоей каретой?