Муж номер семь
Шрифт:
Его Светлость, наконец, высвободился из объятий мужчины — на его месте, я бы не торопилась так демонстрировать партнера во всей красе, если у кого и оставались сомнения, теперь их точно не будет — вскочил с кровати и, яростно сверкая глазами, направился ко мне.
Кажется сейчас меня будут убивать. Вот только не боюсь я. Совсем. Гордо вскинула голову, взглянула с ненавистью в зеленые глаза и прошипела:
— Вас что-то не устраивает? Кровать жесткой показалась? Или мы сильно помешали? Так можете продолжить, мы удалимся. Мы здесь все люди воспитанные, тактичные. Вваливаемся в чужую спальню только по приглашению. Правда, герцог? — слова я практически выплевывала
— Фурия, — прошептал мужчина, глубоко вздохнул и надел маску невозмутимости. — Ведьма, — продолжил он, глядя мне прямо в глаза, только сжатые в кулаки руки показывали в каком напряжении на самом деле герцог находится. — Стерва, — и сделал несколько шагов ко мне. — Красивая стерва, — добавил и заключил меня в объятия.
Его лицо склонилось ко мне и к своему ужасу почувствовала, как его губы накрывают мой рот. Поцелуй был жестким, яростным, полным злости на меня. Вот только так просто спускать эту вольность я герцогу не собиралась. Со всей силы вонзила зубки в его нижнюю губу и довольно оскалилась, когда мужчина от меня отшатнулся со сдавленным возгласом.
— Фурия, — сказал он еще раз, вытер тыльной стороной ладони с губы кровь, отвернулся, окинул взглядом помещение, собрал свои вещи под тяжелыми взорами всех присутствующих, на прощание кинул мне многообещающий взгляд и вышел из комнаты.
Жрецы посторонились, пропуская герцога, они все еще находились в шоке. Ловеласу придется отстегнуть немалую сумму на ремонт храма, если он хочет, чтобы эта история как можно дольше не предавалась огласке. Но раньше или позже, жрецы не выдержат… Такая пикантная новость, как удержаться? Я бы не удержалась. Никакое злато мира не помогло бы. Сам виноват. И если то, что могут разболтать слуги, не так серьезно, то вот то, что могут рассказать служители Триединых, стоит гораздо дороже. Герцога ждут нелегкие деньки. Меня, впрочем, тоже. Каким же будет симметричный ответ? Завтра узнаю. Что-то мне подсказывает, что запланированную на завтра каверзу можно не отменять. Герцогу вполне хватит наглости заявиться в гости, даже после всего произошедшего.
Баронесса, пока я находилась в прострации и пыталась осмыслить все сегодняшние происшествия, взяла руководство спектаклем на себя. Попросила жрецов выйти, а юношу в постели переодеться и идти на все четыре стороны. Юноша томно потянулся, тряхнул длинными черными волосами, женственное смазливое личико капризно исказилось:
— А плата?
Я повернулась к громоздкой шкатулке на туалетном столике, подняла крышку, достала тяжелый кошель и кинула парню:
— Держи, хорошо сработал. Передавай Гораю мою благодарность. Он больше ничего мне не должен. Тетушка, — обратилась к баронессе. — Помогите молодому человеку найти дверь.
Компаньонка молча повиновалась, только напоследок кинула мне укоризненный взгляд, мол переборщила ты девочка. Но я в ответ поморщилась и повернулась к туалетному столику. Открыла крышку шкатулки, закрыла, снова открыла… Провела пальцем по изящной резьбе на крышке, мельком подумав, что это, пожалуй, самая полезная вещь, которая доставалась мне в наследство от мужей. Шкатулку мне оставил Тор. В ней можно было хранить драгоценности, деньги и прочие ценности и не бояться, что они будут украдены. Открыть крышку могла только я. И не в ключе или замке было дело — их просто не было на самом деле — а в какой-то особой магии, которая не давала посторонним возможности даже заглянуть в шкатулку. Только хозяйке или хозяину. Хозяином до меня был Тор, а после того как он мне ее подарил — я.
Пора ложиться спать, вот только не усну я. После всего, что произошло в этом доме сегодня? Сложно будет уснуть, даже несмотря на то, что чувствовала я себя очень уставшей. Позвонила в колокольчик и приказала, явившейся Лоре, сменить постель. Но даже после того, как все поменяли не могла заставить себя лечь. Так и мерещился герцог, обнаженный герцог собственной персоной. Уж очень красив он был и его тело, когда он лежал в объятиях парня, успела оценить. Так и тянуло прикоснуться и проверить, что это совершенство мне не пригрезилось. Совсем от одиночества схожу с ума. Даже ненавистный мне ловелас стал казаться привлекательным, а идея стать его любовницей не столь отвратительной.
Осада. День четвертый.
Герцог сидел в экипаже в обществе своего друга Арни Торнскайна и хмурился. Он зло поджимал губы, щурил глаза и всем своим видом изображал неприязнь.
— Чего ты хотел? — недоумевал капитан. — Чтобы она обрадовалась тому, что ты задумал? Я ведь тебе уже говорил, она не такая…
— Не такая?! — с яростью воскликнул герцог и отвлекся от разглядывания ярко-освещенного окна спальни герцогини. — Она пережила шесть мужей и ты мне будешь говорить, что она не такая? Ненавижу и презираю таких светских стерв как она! Холодные, безразличные, высокомерные, так и мечтают заскочить в постель к богатому мужику! Она не задумываясь ломает судьбы, перешагивает через трупы и я должен о чем-либо жалеть?! Этого не будет!
— Я и не призываю тебя ее жалеть. Я просто прошу тебя задуматься над тем, как выглядит твой поступок со стороны. Каким бы человеком она ни являлась, не стоило на нее спорить. Это нельзя назвать красивым и благородным поступком, — попытался воззвать к гласу разума герцога Арни.
— Она ненавидит меня, — герцог снова повернулся лицом к дому герцогини и поднял взгляд на освещенное окно. — Как и я ее. Любопытное ощущение. Еще никогда меня не ненавидела женщина. Я только не могу понять… Почему она ненавидит меня? У нее нет к этому никаких оснований. А неприязнь ко мне, которую я почувствовал сегодня, очень сильна. И появилась она до того, как я был ей представлен. Еще тогда, когда я отправлял ей цветы. Или раньше, — глаза мужчины загорелись и он резко повернулся к другу. — Я понял в чем причина! Ей кто-то рассказал правду о споре.
— Не может быть! — воскликнул капитан. — О нем знает очень ограниченный круг лиц. Кто мог ей рассказать, если даже слухов о споре еще не ходит?
— Но кто-то уже рассказал и именно ей. Возможно Родрик, — недобро усмехнулся герцог.
— Зачем ему это делать? — удивился Арни Торнскайн.
— Для того, чтобы наверняка выиграть спор, — уверенно ответил мужчина.
— Не стоило тебе пить в его компании. Скользкий тип. И не было бы этой глупой истории, — вздохнул капитан. — Долго мы еще будем любоваться окнами герцогини?
Герцог окинул напоследок дом задумчивым взглядом и кинул кучеру:
— Поехали! — после того, как экипаж тронулся с места, обратился к другу. — Теперь придется действовать несколько иначе. В мои нежные чувства герцогиня точно не поверит и становится понятным ее такое резкое неприятие меня. Применим приемы герцогини к ней самой. Завтра будем усыплять ее бдительность и присматриваться. Я хочу понять, действительно ли она так сильно зла на меня. Если да, то версию о том, что ей рассказали правду, возьмем за основу. А там я решу, что делать. В пятницу Большой Бал, она приглашена. Возможностей будет более чем нужно.