Муж-озеро
Шрифт:
– Ио-оныч! Ты там часом не уснул на холодке, а? – крикнул он, приоткрыв дремотные глаза.
– Серега! Ну вот умеешь ты прервать на самом интересном месте! – донеслось издалека. – Я только-только решил уединиться, и на тебе…
Еще не спавшие товарищи дружно захихикали. Спустя несколько минут в шатер осторожно пролез Ион. Скинув ботинки – он и не подумал повесить их сушить – он присел на корточки около «фикуса» и оценивающе оглядел плотный ряд лежащих куколок.
– Мда, похоже, местов-то больше и нет, – весело сказал он. – Кондор, прилетевший поздно, пролетает мимо!
Серега, услыхав его, со вздохом приподнялся.
– Так, народ, сдвигаемся. Ионычу лечь некуда.
Послышались обычные по такому поводу шутки.
– Некуда
– Похоже, придется кому-то на улице спать.
– Ионка, слышь, есть такой метод: разбегаешься и прыгаешь сверху. И постепенно выдавливаешь себе место…
– Разговорчики! – недовольно пресек Серега. – Мишаня, у тебя же с краю еще есть запас. Подвинься.
– Серж, какой запас? Только разве на улицу вывалиться.
Однако же Мишаня зашуршал, пытаясь вмяться в стенку шатра. Серега пристально осмотрел шеренгу лежащих коконов, ища потенциальный пространственный резерв.
– Так, Данила, двигайся к Мишане. Петя – к Даниле. Ксеня… Оксана, ты спишь? К Петру сдвигайся. Таня, Игорек – вы в другую сторону. Освобождаем место посередине. Ну, шевелитесь! Охренели совсем? Человек вас через перевал провел, хотя мог бы уже на пути домой быть. А вам задницы не поднять?
Это было сказано в шутку, однако обитатели спальников ощутили укор совести и принялись шевелиться. Правда, это носило характер скорее показной суеты, потому что двигаться действительно было некуда. Мишаня и Игорек, спавшие по краям, не сообразили, что этой ночью в шатер добавится еще одно спящее тело – пусть и весьма худое – и по привычке проложили между собой и стенками утепляющую прокладку из рюкзаков, мешков, пакетов и прочего. Вопрос нужно было решать радикально – выбрасывать все это к ногам лежбища, туда, где на чурбачке у печки притулилась дежурная Оля. Мишаня уже сообразил, что без этого не обойдется, и раздумывал, с чего начать, чтобы не очень резко подставлять свою тушку морозной ночи, ожидающей его за тонкой тканью, как вдруг… был неожиданно спасен.
– Ого, кажется, щелочка появилась! Ребят, спасибо, уважили бездомного. Начинаю вклиниваться. А ну-ка, все быстренько выдохнули…
В надежде, что, может, все и обойдется, Мишаня замер на месте, не дыша. То же сделал и Игорек, которому тоже не улыбалось оставаться с краю без теплоизоляции. И Ион, наметанным взглядом заметив щель между Серегой и Танюшей, начал ее расширять: вставил сначала одно острое колено, потом другое, а потом вклинил свои тощие, но твердые, словно из металла, бедра.
– Чувак… Локоть отдавил, – обреченно заохал Серега.
Пока Ион укладывался, над лежбищем зашелестела новая серия шуток.
– Ой, а когда начинать дышать можно будет?
– Ну ты и жирный, Ионыч! Только косишь под дрыща, я смотрю. А на самом деле, как слон…
– Ай-ай, меня раздавили! Спасите!
– Извиняйте, ребята, хе-хе, – оправдывался Ион. – Грешен, имею некоторый положительный объем. Но я ж сюда только на ночь. А утром я встану и уйду, честное слово!
– Ладно, народ, хватит ржать. У нас уже отбой, вообще-то, – пресек Серега дальнейшую эскалацию веселья. – И завтра новый перевал. Вы в курсе? Да-да, и на двести метров выше сегодняшнего. Все, баиньки.
Народ, почему-то только сейчас осознав масштабы завтрашних задач (хотя планы на каждый день маршрута были всем известны), умолк и тревожно засопел, словно этим усилием надеялся ввергнуть себя в необходимый здоровый сон.
«Хорошо, что сегодня хоть дрова есть, – думал про себя Серега. – Печку топим, дежурный сидит. А если бы не было дежурного, то было бы еще плюс одно лежачее тело. И куда бы мы его втиснули? А с другой стороны, без Ионки сегодня было некуда. Эхх…»
Это была его последняя мысль за сегодняшний день. Он не успел додумать ее до конца: его сознание медленно растворилось в теплом сне.
Ион, стараясь поменьше шуршать, каким-то эквилибрическим движением натянул на себя спальник. Дежурная забыла выключить фонарик, висящий под потолком, и в его тусклом свете Танюша
Игорек, притиснутый к стенке шатра, недовольно охал, но засыпал – тяжелый день брал свое. Ион тоже лежал на боку, не зная, как расположить в условиях отсутствия места свое самое широкое сечение – плечи.
– Танюш, – шепотом позвал он, думая, что она спит.
– Да-да? – поспешно отозвалась она.
– А можно я руку под тебя положу? Чесслово, я приставать не стану, хе-хе. Просто хочется на спину лечь. Ты тоже, я смотрю, на жердочке висишь. Давай-ка вот так…
Танюша уже даже не благодарила Бога: она затаила и дыхание, и мысль, боясь спугнуть свое счастье. Ион выпростал из спальника руку, просунул под голову Танюше, а потом свободной рукой помог ей поудобнее расположиться на своем локте. Участвовать в подобной необязывающей походной близости, продиктованной теснотой, Танюше было не впервой; мужчины обычно фиксировали ее вежливыми шутками, а затем засыпали, чтобы никогда более не вспомнить. Но Танюша помнила долго, и долго не могла уснуть на чужой руке, которая в этот момент была символом всех в мире мужских рук, прекрасных и недосягаемых. Но сейчас все было по-другому. Хотя бы потому, что это было сейчас. И потом, что это был Ион. Танюша, наконец, решилась поднять глаза повыше и пошире вздохнуть. В поле зрения в сумраке попадала шея Иона и острый подбородок. Ниже шеи угадывался полурасстегнутый ворот флисовой кофты. Еще ниже – край тонкого спальника и вторая рука. От шеи пахло табаком, потом и сажей. Танюша жадно вдыхала этот волшебный запах. Она знала, как и знала много раз до этого, что Ион и близко не чувствует того же, что она; скорее всего, измученный дневными трудами, он заснет через пару минут, если еще не спит. Но ведь главное – это то, что чувствует она. Ведь это человек – мера всех вещей, правда? Если она вообразит, что лежит на плече у своего мужа, то в данном конкретном участке пространства-времени оно так и будет. Неважно, что этот участок потом исчезнет без следа и никто, кроме Танюши, не узнает ее тайны. Главное, что все это есть сейчас, и уже никто это у нее никогда не отберет.
– Гм, тебе там не тесно? – раздался шепот у самого ее уха.
Оказывается, он не спит! Танюша сразу испуганно сжалась.
– Нет-нет, что ты. Мне хорошо.
– А то боюсь, ты как-то неудобно лежишь. Ты не стесняйся, прям наваливайся на меня. Вот так, давай. А то пришел такой Ион неучтенный, и всех раздавил. Нехорошо, хе-хе.
Танюше страшно хотелось еще услышать его шепот в ухе, и она не выдержала, чтобы не продолжить разговор.
– А тебе не холодно? У тебя такой тонкий спальник. И ты даже не переодевался. Как был, в сыром залез…
– Да ты что? Меня ж со всех сторон греют. Ты да Серега. – Он опять говорил ласково, как с маленьким ребенком.
– А у меня вот три флиски одеты, две пары теплых носков и двое штанов, – прошептала Танюша.
Она думала насмешить Иона своей непомерной холодобоязнью и тем самым сделать скрытый комплимент его аскетизму. Но он не заметил ее стараний и отреагировал очень серьезно, как любящие родители реагируют на потребности своего чада.
– Все правильно. Ты же девушка. У девушек теплообмен по-другому устроен.