Муж в подарок

Любимка Настя

Первая же картина, которую я рассматривала, поразила меня в самое сердце. Я затаила дыхание, глядя на тонконогих жеребят со смоляными гривами, резвящихся среди золотистых колосьев, высоких сочных трав и полевых цветов.

Я словно сама побывала на том поле, слышала ржание молоденьких коней, теплый ветер трепал и мои волосы, а колосья щекотали кожу, заставляя громко и заливисто смеяться.

Не сразу я поняла, что смеюсь на самом деле. Не сразу оборвала свой смех, испытывая невероятную легкость и радость. Свободой дышала эта картина,

неподдельным весельем и жизнью.

— Ничего не говори, пожалуйста, — попросила я Анта спустя пять минут. — Я хочу посмотреть все картины.

Повелитель выполнил мою просьбу, оставшись молчаливой тенью за моей спиной.

Вторая картина, открывшаяся моему взору, представляла собой простую, наверно, крестьянскую семью посреди всеобщего веселья и ликования.

Большой праздник, возможно ярмарка, много лавочников и их товаров, толпа людей… Но эти трое выделялись, взгляд постоянно возвращался к ним, и я вообще не сразу сообразила, что находится вокруг них.

Высокий мужчина с короткими волосами, в простой, но добротной одежде, натруженными руками, на шее и плечах которого сидела маленькая рыжеволосая девочка и заливисто смеялась. Ее глаз не было видно, она их зажмурила, и при этом крепко держалась за шею отца.

А рядом с ними, прижавшись к боку главы семейства стояла женщина с потрясающими ярко-огненными длинными косами, сброшенными вперед, на грудь. Но больше всего поразило не это! Взгляды, которыми обменивались мужчина и женщина! В них было столько нежности, трепета, любви и доверия, что у меня дух захватило. Как же они смотрели друг на друга!

С запозданием пришло смущение. Мне было совестно, что я подглядываю за чужим семейным счастьем, да что там, жадно разглядываю! Но зависти я не испытывала, наоборот, я почему-то радовалась их чувствам. 

На третьей картине я поняла, что это особая магия, магия повелителя фэлроу. Иного способа просто не могло быть. Я стояла у картины и рыдала, как ненормальная. Все мое существо содрогалось от невольной боли, плечи дрожали, по щекам бежали слезы, а я никак не могла остановиться.

На пепелище сидел старик и сжимал тоненького мальчугана, безвольной куклой повисшего на руках деда. Морщинистое лицо старика искажала такая боль и горе, что хотелось броситься прямо в картину, проверить пульс мальчишки и надеяться, что тот просто надышался дымом и его еще можно спасти…

— Он жив, душа моя, — мягко произнес Антарес, осторожно отворачивая меня от картины и прижимая к своей груди.

— Правда? — всхлипнув спросила я.

— Правда, у них давно новый дом, а у этого мальчика своя семья. Ты видела их.

— Видела? — недоверчиво перепросила я.

— На предыдущей картине.

Я даже всхлипывать перестал и широко распахнутыми глазами посмотрела на Анта.

— Ты помог им?

— Это мой долг, Дана, — спокойно ответил он и пальцами утер слезинки с моих глаз. — Не плачь, у них все хорошо.

— Верю, — прошептала, ведь

та картина с ярмарки, наверное, навсегда поселилась в моей душе.

— Хочешь, я покажу, как рисую?

— Покажешь?

— Покажу, — Ант обнял меня обеими руками, — хочешь, мы порисуем вместе?

— Да.

Я стояла и наблюдала за тем, как Ант подготавливает рабочее место, устанавливает холст, готовит краску… И никак не могла отделаться от мысли, что я ошибалась в отношении него. Разве может повелитель быть чёрствым, если способен создавать такие картины? Разве может быть он эгоистичным, если печется о благополучии простых людей? А ведь на картине точно люди… Я уверена, что Ант ненавязчиво отслеживал судьбу спасенного им мальчика. А мог этого не делать…

Закусила губу, чтобы не наговорить лишнего и не выдать всю гамму своих чувств, уж слишком из меня перли восторги. Антарес открывался для меня с иной стороны и мне не могло это не нравится и не льстить. Почему же наше знакомство вышло таким дурацким?

Я вздохнула и вернулась за наблюдением действий Антареса. У него уж было все готово, он просто ждал, пока я очнусь от своих мыслей.

— А где кисти? — спросила у него, когда мужчина галантно отобрал мой бокал и заставил тот исчезнуть, прямо в воздухе.

Сейчас, я уже иначе реагировала на магию, хотя периодически, детское восхищение все равно появлялось.

— Мы создадим их сами, иди ко мне, Дана.

Послушано подошла ближе к нему и холсту.

— Вот сюда, — мягко направил меня Ант и встал за моей спиной, плотно так встал, придерживая своей рукой мою правую руку. — Почувствуй магию внутри себя, призови ее и позволь ей раскрыться мне навстречу.

— Как на тренировках с Кианой?

— Примерно так, да, — шепнул он. — Доверься мне, пожалуйста.

И я попробовала. Стать ведомой, расслабиться и довериться мужчине, уверенному в своих силах.

Магия легким ручейком устремилась из меня к Антаресу. Мы стояли близко-близко друг к другу, к нему спиной, лицом к холсту. Ант уверенно держал мою руку, а затем выпустил и свою магию.

Та жадной волной сплелась с моей магией, приплелась тесно-тесно, а затем стала видоизменяться...

— Это, — заворожённо прошептала я.

— Да, наш рабочий инструмент.

— Кисть… — выдохнула я, когда изменения закончились. — А что мы будем рисовать?

— Если ты не против, то мои последние сильные впечатления.

— Сильные впечатления? — я усмехнулась, — а не наш ли полет тебя впечатлил?

— Если ты о ритуале, то не он. — Легко поняв, о чем я говорю, ответил Ант. — Ну так что, рискнешь?

— Еще бы! После такого чуда и на попятную идти? Ну уж нет!

Едва слышный смех стал мне ответом.

Но прежде, чем я хоть что-то еще сказала, Ант легонько сжал мою руку, поудобнее устраивая магическую кисть, а затем обмакнул в краску… Начиналось священнодействие. Разговаривать больше не хотелось.