Мужчина из темных фантазий
Шрифт:
Быть такого не может! Кто это? Наркоманы? Вампиры?! Или придурки, возомнившие себя кровососами?
Один из них бросается ко мне.
И я слышу громкий вопль. Кажется, кричу я. Нет, точно ору я. Истошно. Считается, что самый сильный крик издают, когда голосят «как резанные», но поверьте, ПОДОЗРЕВАЮЩИЕ о скором разрезании вопят еще отчаянней, теперь я стопроцентно знаю.
Парень двигается с какой-то фантастической, ненормальной скоростью. Только что он стоял у стены, а в следующую секунду бьет меня кулаком в грудь, обрывая крик. Я так и не успеваю
От земли, ударившей в спину, и темного неба над головой начинает кружиться голова.
— Тише, тише, красавица, — говорит он мне своим жутким красным ртом. Нависает, усаживаясь прямо мне на ноги и скалясь. — Какая хорошая девочка. Пришла за подругой — это правильно. Ты же рада нас видеть? Улыбнись, я тебе нравлюсь!
Его уверенность поражает. Гипнотизер? Но нет, он мне категорически не нравится. По шкале симпатий от нуля до ста — твердая минус тысяча в обратную сторону от «нравится».
В его широко распахнутых глазах наркомански плавает огромный зрачок, а во рту блестят острыми иглами белоснежные клыки. Они вымазаны красным, как и улыбающийся от уха до уха рот.
Я понимаю, что на губах у парня кровь, кровь моей подруги, но ни слова сказать не могу, только пытаюсь вытолкнуть застрявший пробкой воздух.
— Сейчас ты получишь лучший поцелуй своей жизни. В шейку, — сообщает мне монстр и медленно наклоняется, смакуя каждый рывок моего дергающегося тела.
Хочется влупить ему свинцовой пулей между бровей, но хорошие городские девочки не носят оружия, и все что мне остается, это только крепче сжать царапающую ладони деревяшку.
— Такая нежная юная мордашка, — умильно шепчет он мне в лицо.
Секунда растягивается до бесконечности. Словно я попала внутрь фильма с замедленным действием. Вокруг все нереально, просто не может такое происходить по-настоящему, не со мной.
Монстр вдруг хмурится и отстраняется, к чему-то прислушиваясь, оставляя на моей шее каменную ладонь. Начинает оглядываться, я с трудом вижу смазанное начало движения, он опять становится нечеловечески быстр, но это его не спасает.
Чье-то рычание. Звук выстрела. Напавший на меня урод дергается, а его плечо… заливает странной, ярко-зеленой жидкостью.
Но я не смотрю по сторонам, не радуюсь, что кто-то пришел мне на помощь. По мнению моего охотничьего инстинкта, вампир слишком молниеносен, чтобы размышлять и рисковать. Поэтому я бью.
Что есть силы бью острым сколом ножки стула прямо в грудь. По центру, как показывают в фильмах. Не знаю, правильно я делаю, однако рука идет сама. Удар!
— Останови девчонку! Она его депортирует!
Кашель. Меня разрывает кашель от вновь появившейся возможности дышать. Да! Я сделала это. Мир перестает расплываться, картинка неожиданно становится идеально четкой, фокусируясь на лице напавшего урода, что сейчас навис прямо надо мной.
Лицо становится изумленным.
Потом искажается. Гот пытается что-то сказать,
Я слышу, как где-то совсем рядом визжит от страха Барбара. Поворачиваю голову и наблюдаю, как второй брюнет вгоняет себе в грудь что-то наподобие кинжала и тоже начинает исчезать со странным эффектом клубящегося тумана. Ох, одного ударила я, а этот что… самоубийца?
Все ближе стучат чьи-то ботинки, надеюсь, это подмога, потому что я все еще кашляю и мало на что пригодна. Еще пара долгих секунд и рядом со мной останавливаются двое мужчин, по одному с каждой стороны.
Это плохая ассоциация с напавшими на Барб монстрами, те тоже стояли по бокам, якобы лобызая руки. Я шиплю, крепче сжимая уже выручившую меня сегодня деревяшку, и пытаюсь выглядеть опасно.
Насколько может опасно выглядеть девушка, валяющаяся истерзанной тряпкой, с задранным платьем, багровым от напряжения лицом и поломанной ножкой стула в руке?
— Оба ушли? — спрашивает один из прибывших, кряжистый, неброско одетый мужчина с коротким военным ежиком и неожиданно по-гусарски закрученными усами. Вопрос он задает не мне, а своему спутнику, высокому плечистому блондину в льняном костюме.
— Оба, — тот присаживается на корточки и с холодным интересом наблюдает, как я дергаю за подол платья, пытаясь прикрыть слишком оголившиеся бедра. — Эта прелестница лихо депортировала первого. А второй ушел своим ходом, как только понял, что мы близко. Смотри, ее даже не укусили.
Мне не понравились его слова, а еще больше — слишком ровные брови вразлет, излишне чеканное равнодушное лицо. Сейчас мне все «красавчики» типа Пэя кажутся подозрительными, а мужчина, который ко всему прочему еще и спокойно воспринимает превращение живого человека в дым, вызывает желание отползти и покрепче ухватиться за волшебную ножку стула. У Гарри Поттера — палочка, а у меня целая палка, чую, я точно чародейка.
— Позвольте… так я его… не убила?
Руки никто не подал, пришлось подниматься самой. Голос хрипит, но я уже могу говорить — это бесценно. Значит, если что — буду орать сиреной.
— Ты никого не убивала, — сообщил светловолосый. Его голос звучал поразительно низко, хищная хрипотца нисколько не соответствовала изящным чертам. В лицо он мне не смотрит, продолжая с прежним равнодушием изучать ландшафты моих поцарапанных коленей. "Да-да, именно на них и надо искать улики!" — хочется крикнуть мне.
— Вы что-то употребили с подругой, пережили галлюцинации…
Он охренел? Или просто издевается.
— На нас напали два маньяка! — сказала я, дрожащей рукой нашаривая телефон в сумочке. — Они были прыщавые, с заточенными зубами, полные психи, искусавшие мою подругу. Нужно немедленно вызвать полицию и скорую помощь.
Офицеры переглянулись, скрестили на мне оценивающие взгляды, но увиденное не вызвало интереса, и мужчины опять приобрели отстраненный вид, словно приходилось делать обязательную, но надоевшую работу.