Мужчина, которого предала женщина
Шрифт:
Но ведь он должен доказать Дарьяне, что на всем белом свете нет мужчины круче, чем он. И не словами доказать, а делом… И не так уж страшно умереть настоящим мужчиной. Надо лишь поверить, что кем ты уйдешь из этой жизни, тем и возродишься в другой. Тогда и Дарьяна в следующем для нее воплощении притянется к тебе… Главное, поверить, что смерть совсем не так страшна, как представляется. Тогда ничего не страшно, тогда и руки развязаны.
Валентин открыл дверь, зашел в комнату. Дарьяна лежала на кровати. В лунном свете, просачивающемся
– Снова ты?
Голос ее прозвучал пренебрежительно. И это еще больше утвердило Валентина в том, что он обязан совершить смелый поступок.
– Вставай. Пошли! – решительно и даже жестко сказал он.
– Куда?
– Я вас выведу… Давай, пошли, пока время есть.
Дарьяна поднялась с кровати, обулась. С недоумением глядя на Валентина, она пожала плечами, но все-таки пошла за ним.
– Туфли сними, – посоветовал он. – Так тише будет.
Но Дарьяна его не послушалась. Как будто нарочно хотела продемонстрировать, что презирает его.
Туфли она не сняла, но это не помешало им беспрепятственно спуститься в подвал. Он подвел ее к двери, за которой находился Тихоплесов, по пути взяв лом.
Как он и предполагал, с помощью лома удалось создать тот рычаг силы, который вытащил из гнезда замочную скобу. Железный затвор, запирающий дверь, со звоном упал на бетонный пол. Это напугало Валентина, но было уже поздно поворачивать назад.
Он открыл дверь, в темноте нащупав спящего на полу Тихоплесова. Рядом лежал Гоша, но Валентин его проигнорировал.
Схватив Тихоплесова за шкирку, он поднял его с пола, вытащил в подвальный коридор. Пока тот приходил в себя, он закрыл дверь, подперев ее ломом. Гошу спасать он не собирался, хотя бы потому, что не хотел создавать численного превосходства над собой.
Руки у Тихоплесова были связаны за спиной, выше локтей, специальным узлом, ослабленным, чтобы не нарушался обмен крови, но быстро затягивающимся, если попытаться высвободиться от пут. Но у Валентина был нож, и он попросту срезал веревки.
– Нож дай сюда, Иуда! – тихим голосом, но по-барски нахраписто потребовал Тихоплесов.
Он уже понял, кто его освободил. Но поскольку он не был высокого мнения о своем спасителе, то грубил, не стесняясь в выражениях.
– Я не Иуда, – цыкнул на него Валентин. – И нож останется у меня. Пошел!
Он грубо втолкнул его в отсек, где находился лаз, заставил спуститься вниз. Тихоплесов делал все нехотя, недовольно фырчал, но все-таки подчинялся: он понимал, что на волю его может вывести только Валентин. Но при этом он еще не понимал, для чего все это затеяно.
– Хорошо вы тут окопались, – ворчал Тихоплесов, продираясь сквозь теснину лаза. – Как волки в норе. Прямо как у меня…
– Как волки. А кто нас волками сделал? – спросил Валентин.
– Кто волки?! Твои спецы? Да, они волки, не вопрос. Аты волчонок, Полунин. Жалкий волчонок…
Тихоплесов бежал впереди, за ним безмолвно следовала Дарьяна, Валентин же замыкал колонну. Он мог не бояться удара в спину, но и сам не мог дотянуться до своего врага. А его так и подмывало врезать ему кулаком по загривку. Не для того он его освобождал, чтобы выслушивать оскорбления.
– Это мы еще посмотрим.
– Что посмотрим?… Ты сейчас выведешь нас отсюда, я тебе денег дам за наше спасение, и мой тебе совет: сваливай отсюда подальше. Я не злопамятный, я даже расплачусь с тобой, хотя это ты виноват, что я здесь. Зачем ты меня подставил, Валюша?
– Затем, что ты меня очень сильно оскорбил. И сейчас оскорбляешь.
– Я сморкаюсь, а ты глотай, такое у тебя маленькое дело.
– Хватит! – одернула мужа Дарьяна.
– Что, нельзя убогого обижать? – засмеялся тот.
– Береги дыхание!
– И то верно.
Дарьяна и не думала защищать Валентина. Она больше беспокоилась о практических мелочах, от которых в какой-то степени зависело их спасение.
Они выбрались на поверхность в камышовых зарослях вдоль пруда. Можно было бы прорыть еще метров десять, и тогда подземный ход вывел бы беглецов за дощатую ограду вокруг дачного поселка. Но Цаплин решил закончить его здесь, а забор легко было преодолеть и поверху. И совсем не обязательно было перепрыгивать через него, достаточно сорвать заранее ослабленные доски. Валентин легко проделал брешь в ограждении, но первым не полез. Первым прошел Тихоплесов, за ним – Дарьяна. Увы, но в том положении, в каком он сейчас находился, и она была опасна для него. Ей ничего не стоило подобрать с земли камень или тяжелую палку и ударить его сзади.
В глубь леса вела тропинка, широкая, хорошо протоптанная, лунный свет пробивался сквозь деревья, освещал путь. Бежать по такой дороге сплошное удовольствие. Тем более что выбиваться из сил вовсе не обязательно: Тихоплесов не в состоянии был задать высокий темп движения. Кишка у него тонка для быстрого бега.
– Давай быстрей!
Валентин не отказывал себе в удовольствии поторапливать его. Пусть видит Дарьяна, за какого дохляка вышла замуж.
– Заткнись! – огрызался Тихоплесов.
Дарьяна молчала. И мужа осуждать за его медлительность она не могла, и в то же время ей казались справедливыми понукания, которыми Валентин подстегивал его.
– Привык икру ложками жрать! – измывался над ним Валентин.
– Я сказал, закрой пасть!.. Дарьяна, скажи ему, – едва живой от усталости, простонал Тихоплесов.
– А что Дарьяна?… Не занималась с тобой Дарьяна? Не гоняла тебя по утрам по беговой дорожке? А меня гоняла! И это мне здорово пригодилось, когда мы с Медником сбежали. Он такой темп задал, что ты бы через пять минут сдох. А я больше недели за ним шел. И это все Дарьяна. И все потому, что я слушался ее… Дарьяна, он с тобой бегал по утрам?