Мужчина не моей мечты
Шрифт:
— Что? — Ему показалось, что он ослышался.
— Ты все правильно понял. — В спокойном голосе Его величества мелькнула насмешка. — Если Ольес все-таки скончается, женишься на его вдове, пока никто не узнал, что она беременна. Твоя кандидатура в качестве мужа хэленни меня вполне устраивает. Ты сильнейший маг королевства, твой сын станет величайшим из одаренных и принесет славу нашей семье и Намарре. Если Трэй все-таки выживет, так тому и быть, пусть наслаждается своей очаровательной женой. А ты возьмешь на воспитание «племянника» и остальных ваших с Мэарин детей тоже. Всех, которые еще родятся. Уверен, кузен поймет тебя, даже будет благодарен за спасение своей жизни. Не скрипи зубами, я согласен пока ждать выздоровления Ольеса, но не долго. Даю тебе срок…
Срок…
Он ударил кулаком по столешнице.
Дядя не шутил. Герцог помчался в Эрменлейв, чтобы еще раз обсудить с лекарем состояние Трэя. Вошел и увидел, как они улыбаются друг другу — его верный соратник и эта ветреная, легкомысленная девица. Вместо того чтобы забиться в угол, плача о своей судьбе, она спокойно кокетничала с Дильфором и, судя по всему, совершенно не вспоминала ни о муже, ни о бывшем женихе, в то время, как он сам…
Саллер так крепко сжал зубы, что, казалось, еще чуть-чуть — и они начнут крошиться. Выпрямился, подошел к окну.
Он пригласил ее в кабинет, чуть сдвинулся в сторону, мрачно ожидая, когда девушка выйдет в коридор. Она словно не замечала возникшего между ними напряжения, спокойно подходила, глядя прямо ему в глаза. А вот он опять не сдержался. В нем жило сейчас два человека. Один сходил с ума от чувств и желаний. Другой с изумлением и раздражением наблюдал за первым, пытаясь его контролировать. Жаль, не всегда успешно.
Запереть…
Он действительно мечтал ее запереть. Подальше от Дильфа, от Трэя, ото всех, чтобы ни один другой мужчина не смел касаться, целовать…
При воспоминании о ее губах мгновенно бросило в жар. Упрямые, зовущие, сладкие и освежающе прохладные, как яблоки поздней осенью, — искушение, которому невозможно сопротивляться. Он раньше уже целовал Мэарин — в день помолвки и позже, несколько раз. Было приятно касаться ее рта, чуть припухшего, мягкого, покорного. Он даже с облегчением подумал тогда, что супружеский долг, несмотря ни на что, исполнит с удовольствием. Но те прикосновения не заставляли его вспыхивать, не вызывали нестерпимого желания обладать — безраздельно, всецело. И целовать… целовать до одури, до бесконечности.
Герцог прижался разгоряченным лбом к холодному стеклу, наблюдая, как порывы ветра выбивают рой мелких сверкающих брызг из расположенного под окнами фонтана.
Это ведь Мэарин. Беззаботная глупышка Мири, которая вечно его раздражала, и от которой он еще совсем недавно сам мечтал избавиться. Что же изменилось? Как девчонке удалось заставить его все это переживать?
Первое, что приходило в голову, — без приворотной магии здесь точно не обошлось. Но он понимал, что это ерунда. Мири обожала Трэя, стремилась выйти за него замуж и всегда мечтала избавиться от навязанного родителями жениха. У нее нет причин прибегать к запретному колдовству. Кроме того, Саллер давно и надежно защитил себя от подобного рода чар.
И способности хэленни тоже ни при чем.
«Никто не знает, как ваш дар влияет на окружающих», — сказал он девчонке. Специально сказал, чтобы она испугалась и перестала соблазнительно улыбаться всем мужчинам подряд. Птарх их побери. Но это с Мэарин можно лукавить, намекая на некие таинственные обстоятельства и требуя осторожности, а с самим собою он обязан оставаться честным.
Сохранилось немало книг, посвященных хэленни, и их авторы с уверенностью утверждали: до свадьбы эти женщины ничем не отличались от остальных, а потом, если кого и очаровывали, то только собственного мужа. Хотя и это сомнительно. Один из его предков был женат на хэленни — в личных дневниках, подробно описывающих каждый день его долгой жизни, нет ни единого намека на нечто подобное.
За окном сгущались сумерки. А он все стоял в полумраке комнаты, вцепившись пальцами в подоконник, и пытался найти хоть какое-то рациональное объяснение тем чувствам, которые им овладели. Мысль о том, чтобы обратиться за помощью к учителю, пришла позже, когда в парке зажглись фонари и на стекле задрожали слабые золотистые блики.
Неожиданно вспомнился летний лагерь на равнине в предгорьях Шанского хребта, оранжевые отсветы костра, отряд греющихся у огня юных истинных, спокойный голос наставника: «Глупой рыбе враг — наживка, а не рыбак. Помните об этом и всегда ищите того, кому выгодно».
А что если Мэарин лишь приманка в чьей-то тонкой игре? Наживка на удочке?
Он резко развернулся, шагнул к столу и не глядя надавил на серебряную пластину.
— Вильма ко мне. Немедленно.
Рассвет Саллер встретил уже в пути. Лето заканчивалось, и стоило поторопиться, если он хотел застать школу в Степном лагере. Скоро мастера с учениками вернутся в Ледяную крепость, закроют перевал, тогда добраться до них станет практически невозможно.
Он успел. К концу третьего дня пути на темнеющем горизонте засверкали слабыми искрами вечерние костры. И тут же на них как из-под земли выскочил конный дозор. Шесть всадников, не доезжая до его маленького отряда, рассыпались в стороны и окружили по всем правилам скрадывания.
Прямо перед ним оказался старший. Истинный лет шестнадцати, судя по нашивкам, ученик предпоследнего цикла. Он наверняка узнал герцога — не мог не узнать, но ничем этого не выдал. Мальчик исполнял свой долг, сейчас для него все были равны. Медленно поклонившись, он твердо произнес:
— Здравствуйте, добрые путники. Проезд через эту территорию закрыт указом Его величества. Возьмите влево и через час окажетесь на южной дороге. Если желаете, в сопровождение выделю двух юнитов.
«В сопровождение… Двух шпионов ты мне дашь, чтобы они проследили за незваными гостями до южной дороги», — усмехнулся про себя Саллер и откинул дорожный плащ.
На груди брызнул золотом знак выпускника школы.
— Я имел честь обучаться в Шанно-Лансине. — Он мельком взглянул на родовой шеврон старшего. Перспективный юноша, следует, пожалуй, запомнить. — Приветствую братьев и прошу проводить в лагерь. Мне необходимо встретиться с мэссером.
Дозорный внимательно изучил знак, считывая данные, потом отсалютовал, отдал команду, и один из юнитов тут же растворился во мгле подступающей ночи, спеша сообщить новости.
У ворот обнесенного частоколом лагеря их уже ждал мастер Ливазис, личный секретарь мэссера. Коротко поздоровался и повел герцога к большому шатру, разбитому сразу за строевым плацем.