Мужчины в ее жизни
Шрифт:
– Я хочу уйти отсюда.
– устало проговорила она, положив ладонь на его плечо. Улыбка ее стала печальной.
– Я пьяна, я не хочу никого видеть. Разве недостаточно? Спектакль отыгран на ура.
– Какой спектакль, Джи?
– в голосе Даниэля, низком и хрипловатом послышались раздраженные нотки.
– Это твой день рождения. Я устроил для тебя праздник, собрал гостей. Скоро будет фейерверк, принесут десерт. Твой любимый торт со сливками и клубникой.
– Я не хочу торт, не хочу этих гостей. Я никого из них не знаю.
– Джиллиан тряхнула волосами, устремляя взгляд в живописный горизонт. Ее голос был тихим, безжизненным.
– Этот праздник ты устроил для себя. Я тут не причем. Тут нет никого, кто дорог мне, кто действительно любит меня, а не нужен тебе для
– Зачем ты так, Джи?
– с горечью спросил Дин, глядя на ее отрешенный профиль.
– Никого, кто любит тебя? А как же я?
Джил холодно усмехнулась, повернув голову. Фиалковые глаза посмотрели на него с иронией.
– Я устала от тебя, Дин. Тебя слишком много для одной маленькой женщины. Ты у меня под кожей, словно паразит, от которого невозможно избавиться.
Она заметила, как нервно дернулся мускул на его щеке, а голубые глаза потемнели от боли. Но ее уже нельзя было остановить.
– И ты не любишь меня. Ты, вообще, никого не способен любить, кроме себя самого. Но ты не виноват, мне даже жаль тебя. Ты - несчастный мальчик, которого не любила собственная мать и предал отец. Тебя никто не научил любить, и ты просто не знаешь, что это такое. Все, что ты говорил там, на сцене… Это прекрасно, это чувственно и сильно, но это не настоящее, не правда. Это не ты, не твои мысли. Ты только хочешь так думать, и тебе больно, потому что не можешь воплотить в жизнь хотя бы сотую часть своих высокопарных признаний. Ты, как многоразовая бомба с часовым механизмом. И каждую минуту своей жизни я в страхе жду, когда…. Когда ты снова сорвешься. И мне страшно от того, что сейчас рядом нет никого, кто снова смог бы залатать мои осколочные ранения. Однажды я поверила, что у меня получится отогреть тебя, научить жить в мире нормальных людей. Я думала, что моей любви хватит, чтобы позволить тебе понять природу настоящих чувств и взаимоотношений. Я ошиблась, наверно, я недостаточно сильно любила тебя, раз у меня ничего не вышло. Я всегда была лишь трофеем. Желанной добычей. И сейчас ты опять сражаешься за меня, за мою волю, за мою душу, но не кем-то третьим. Сейчас нет ни Майкла, ни Колина. И ты сражаешься со мной, потому что я не хочу ничего тебе отдавать. Мое сердце, Даниэль, нужно мне самой. Чтобы жить и дышать.
– Ты с ума сошла.
– Даниэль ласково притронулся к ее щеке кончиками пальцев. Гнев из его глаз улетучился. Но Джил его спокойное и снисходительное отношение к ней только злило. Он всегда думал, что умнее и сильнее ее. Он был уверен, что знает о ней больше, чем сама Джил. Игнорируя ледяные вспышки в глазах жены, он взял ее руку и прижал к своей груди.
– Мое сердце в твоих руках, любимая. И это всегда так было, есть и будет. Можешь сколько угодно сохранять свое, но мое, умоляю, не выбрасывай. Потому что без тебя оно не умеет биться. И не хочет жить и дышать, если рядом нет тебя.
Джиллиан растерянно заморгала. Так всегда случалось, когда говорил Даниэль. Красноречивый змей, искушающий ее так много лет. Она была в его власти. И ненавидела его за это.
– Извини меня.
– пробормотала Джил, тяжело вздохнув. Ей никогда не выиграть в этой битве. Она обречена на неудачу. Он купил ей целый мир, который простирался под ее ногами, но этого было недостаточно. Он закрыл от нее солнечный свет и звездное небо своими черными крыльями павшего ангела, усыпанные бриллиантами, инкрустированными золотом, ограненные алмазами. Мечта о жизни с глянцевой обложки померкла в тот момент, когда она разлюбила единственного, кто был способен обеспечить ей эту жизнь. Осталась только клетка. Клетка, в которой не хотелось петь.
– Я просто устала. Последний клиент действительно был тем еще ублюдком. Не знаю, зачем я взялась за это дело. Я с самого начала знала, что он виновен. Нужно было отказаться сразу, но я же никогда не проигрываю. Теперь еще один поддонок оказался оправданным, и это сжигает меня изнутри.
– Я понимаю.
– мягко
– Всегда нелегко решать судьбы людей. Я не сержусь на тебя. Нервы, стресс, тяжелый перелет. Ты устала, и ненавидишь всех вокруг. Может, стоит подумать о смене работы?
– Да, я тоже об этом думала. Стану юридическим консультантом в какой-нибудь крупной фирме, появится свободное время. Я не спросила тебя… Что там с поиском Саманты Вилар? Твоим сыщикам так и не удалось напасть на ее след?
– Джил внимательно посмотрела в потемневшее лицо мужа, вспомнив, что и у Богов есть нерешенные проблемы. Например, с потерянными сыновьями.
– Нет. Ничего. Сэм несколько раз пересекала границы штатов. Ее видели то здесь, то там. Она постоянно передвигается, сыщики просто не успевают за ней. Мне страшно подумать, что чувствует ребенок в этой бесконечной беготне.
– Сын, а не ребенок, Дин. Это твой сын и у него есть имя. Ноэль. Ты найдешь его. Саманта не может прятаться вечно.
– Сэм еще хуже, чем ее сестра. У той хотя бы ума было меньше, и ее можно было купить.
– раздраженно сказал Даниэль.
– Понятия не имею, что Дейзи наговорила Саманте. Она бегает от меня, как черт от ладана.
– Ну, я бы не сказала, что ее страх беспричинен. Ты вряд ли скажешь ей спасибо за заботу о своем сыне, когда найдешь.
– Джиллиан пожала плечами и отстранилась от мужа.
– Давай вернемся к гостям, они уже напридумывали кучу новых сплетен.
– Джил… - Даниэль удержал ее за руку, когда она уже повернулась к гостям. Джиллиан бросила на мужа удивленный взгляд, уловив странную интонацию в голосе. Мольба и боль. Так не похоже на Даниэля.
– Что такое?
– спросила она. Мужчина мягко привлек ее к себе и посмотрел в глаза с тревогой и неизбывной тоской.
– Поцелуй меня, Джил. Словно все еще любишь меня. Словно я нужен тебе. Поцелуй меня.
– Даниэль.
– хрипло прошептала Джил, в ее глазах блеснули слезы, когда она обхватила руками это несчастное и красивое лицо. И она поцеловала его, коснувшись его губ с бесконечным состраданием в сердце, желая утешить и вселить надежду.
– Ты не виноват.
– сказала она, на миг прервав поцелуй.
– Мой маленький несчастный мальчик.
Они вернулись к гостям, держась за руки, улыбаясь и притворяясь счастливыми. Джиллиан было несложно играть привычную роль, и только горькое чувство одиночества в сердце, напоминало о том, что призрачная идиллия благополучия всего лишь миф, в который так хотелось верить, и она верила … какое-то время. Едва получив диплом об окончании Колумбийского университета, девушка загрузила себя работой в суде, погрузилась в совершенно новый для нее мир. И в этом мире она могла позволить себе быть независимой и сильной… до определенного времени. Власть денег могущественна и абсолютна, и Джил всегда это знала, но оказалось, что нет такого предела, который не был бы контролируем большими капиталами. Она жила в стране, на планете, где за деньги можно купить не только бриллианты, гамбургер или помаду, но и целый город, чиновников, свободу, правосудие, власть. Джиллиан чувствовала, как порочный кокон опутывает ее по рукам и ногам, не давая дышать, не позволяя думать. Вот он потолок ее мечты. Вот то, к чему стремились ее девичьи невеселые думы долгие годы, прожитые в трущобах. Могла ли знать та девчонка, что стремясь к свободе от бедности, от голода, от зависти к тем, кто успешнее, она попадет в еще большую зависимость. ‘Разбитой можно считать лишь ту жизнь, которая остановилась в своем развитии’, так говаривал великий классик Оскар Уайльд, и, наверно, был прав, и знал о устройстве мира больше, чем многие из ныне живущих. Джил не знала, куда двигаться дальше и зачем. Она больше ни о чем не мечтала, и ни к чему не стремилась. Свобода, любовь, счастье - что это? Она забыла истинные значения слов, и рядом не было никого, кто помог бы вспомнить. Джиллиан, сама того не осознавая, год за годом становилась одним из манекенов театра кукол, возглавляемым Богом по имени алчность, жадность и пресыщенность. И только краем подсознания помнила, что когда-то ее душа родилась свободной.