Мужчины в ее жизни
Шрифт:
Вконец расстроившись, Эмили свернула к поместью своей бабушки. Выйдя из машины, она направилась в дом.
Экономка Эммы Хильда появилась в дверях, ведущих на кухню и в комнаты прислуги.
При виде девушки широкая улыбка осветила лицо Хильды.
— Добро пожаловать, мисс Эмили, — произнесла она, затем озабоченно оглядела ее через очки и добавила:
— Вы не слишком-то хорошо выглядите. Вам не помешала бы чашечка чаю. Пойдемте на кухню.
— Спасибо, Хильда, но мне надо немедленно вернуться к мисс Поле.
— Ваша дорожная сумка там, — заявила
— Какие ужасные новости, просто кошмар. Я до сих пор не могу прийти в себя. — А миссис Харт уже знает? Вы разговаривали с ней?
— Нет, Хильда. Мистер Дэвид пытается дозвониться в Австралию до мистера Филипа. Не беспокойтесь, с бабушкой все будет в порядке.
— О, в этом-то я вовсе не сомневаюсь, мисс Эмили. Но как несправедливо! Чуть только у нее появилась возможность немножко отдохнуть, устроить себе маленький отпуск, как обязательно должно случиться что-то страшное вроде этого случая. Жизнь никогда не баловала вашу бедную бабушку… Я надеялась, что наконец-то хоть теперь она избавится от неприятностей.
— Да, Хильда, я с тобой согласна. Но, как ты сама сказала, жизнь полна неожиданностей и ничего нельзя предсказать заранее.
Эмили направилась к выходу. По дороге она огляделась вокруг и вновь поразилась красоте Каминного холла. Но в то же время ей вдруг открылось спокойствие, которым дышали его стены. Эмили почувствовала, как от привычного вида комнаты ее переполнило ощущение защищенности и уверенности. Казалось, Эмма никуда не уезжала, она здесь, и страхи девушки начали рассеиваться. Ее бабушка — восхитительная женщина, обладающая великим даром понимать людей. Она всегда любила Энтони и доверяла ему… не потому что он ее внук, а потому что ценила его характер и человеческие качества.
Резко повернувшись, Эмили широко улыбнулась Хильде. Ямочки заиграли на ее щеках, но зеленые глаза оставались серьезными, а голос звучал твердо и ясно:
— Не волнуйся, Хильда. Бабушка во всем разберется с легкостью. И спасибо за то, что уложила мою сумку.
— Пустяки, мисс Эмили. Но прошу вас, поосторожнее на дороге.
Распрощавшись с Хильдой, Эмили бегом припустилась к «Астон-Мартину», швырнула сумку на заднее сиденье и уже через несколько секунд развернула машину и помчалась в обратный путь.
Эмили настолько убедила себя, что все хорошо, что в Лонг-Медоу она приехала в отличном настроении. Эмили предвкушала хороший ужин, и при мысли о холодном барашке, овощном рагу и стакане ледяного белого вина ее рот заполнился слюной.
Но, войдя в кухню, она забыла обо всем. Эмили не могла сразу же не заметить царивший там кавардак. Еда на кухонном столике лежала, брошенная впопыхах. Баранина осталась недожаренной, овощное рагу застыло на сковородке на плите, дверцы буфета раскрыты нараспашку.
Пола безвольно сидела за столом, и при виде убитого выражения ее лица все страхи Эмили вернулись к ней вновь.
— Что случилось? — воскликнула она с порога. — Что-нибудь ужасное в Клонлуглине? Неужели они арестовали…
— Нет-нет, ничего подобного, — успокоила ее Пола, подняв глаза навстречу кузине. — Оттуда даже не звонили. — В ее голосе звучала безмерная усталость.
— Тогда в чем дело? — спросила Эмили, тоже усаживаясь за стол и внимательно глядя на изнуренное лицо Полы.
Та вздохнула, но не ответила.
У Эмили возникло подозрение, что Пола недавно плакала, и, подавшись вперед, она взяла тонкую, изящную руку кузины в свои ладони.
— Пожалуйста, поделись со мной.
— Мы с Джимом сильно поругались. Он позвонил совсем недавно и говорил со мной таким недопустимым тоном, что я не выдержала.
— Но почему?
— Из-за Сэма Феллоуза. Он не послушался меня и позвонил Джиму. Трижды звонил в его отель в Торонто и просил перезвонить. Когда Джим вернулся, то связался с ним, и Феллоуз рассказал о случившемся, о моем приказе ничего не писать, даже некролог. Феллоуз пожаловался, будто я разговаривала с ним очень грубо и покровительственно и даже пригрозила увольнением. Джим вышел из себя, он кричал на меня, говорил оскорбительные вещи. Он считает, что я вела себя бестактно. Сказал, будто битых двадцать минут успокаивал Феллоуза, пока тот не согласился остаться. — Пола потянулась за платком и высморкалась.
— Невероятно! — пылая негодованием, воскликнула Эмили. — Но когда Джим понял, почему ты отдала Феллоузу такие распоряжения, когда ты объяснила ему о павшем на Энтони подозрении, он извинился?
— Ну, осознав всю сложность ситуации, он несколько поостыл, но все равно настаивает на своем — дескать, я не правильно вела себя с Феллоузом. Он заявил, что по таким вопросам решения принимают они с Уинстоном, но не я.
Эмили в недоумении уставилась на Полу.
— А разве ему не известно, что бабушка именно тебе и Уинстону поручила принимать решения от ее имени в экстремальных ситуациях?
— Я не считала необходимым говорить ему это до его отъезда, — произнесла Пола. — Не хотела ущемлять его самолюбия. Мне бы пришлось открыть ему, что опекунами, отвечающими за акции наших детей в компании, являемся мы с Уинстоном и Александром, а не он. Ну как я могла сказать ему такое, Эмили?
— Надо было, — сердито ответила та.
— Возможно, — признала Пола, не обращая внимания на тон кузины.
— Джим решил ехать в Ирландию?
— Не уверена. Он очень хотел переговорить с Уинстоном. Прежде чем позвонить сюда, Джим пытался найти его в Ванкувере.
— Ты хочешь сказать, что после всех наших звонков он связался с нами в последнюю очередь? — не поверила своим ушам Эмили.
Пола кивнула. Двоюродные сестры обменялись долгим понимающим взглядом, припомнив первое правило их бабушки, которое та вбила им в головы как дважды два. Эмма учила: при любой непредвиденной ситуации, прежде чем действовать, надо всегда посоветоваться хотя бы с одним из членов семьи, не торопиться делиться проблемами с посторонними, постоянно поддерживать друг друга и, самое главное, выступать плечом к плечу на защиту интересов семьи.