Мужчины. Дети. Прочие опасности. Как их превратить в удовольствие?
Шрифт:
Он гораздо больше, чем просто ваш муж. Он – ваш брак. Семья. Ваше бабье лето.
Знаете, в одном африканском племени жених по традиции выбивает невесте два передних зуба. У нас это тоже происходит. Но гораздо позже. Или нет?
Горькая женская доля воспета буквально всеми: от Толстого («Анна Каренина») до Некрасова («Доля ты русская, долюшка женская – вряд ли труднее сыскать…»). И мы, девчонки, все время думаем, как повезло нашим мужьям с нами, даже если боимся их, неразумных, потерять. Ведь они-то, олухи окаянные, нас расчудесных
Почему я должна держать себя в руках?!
Еще рывок. Последний. Почти. Совсем чуть-чуть. Еще пачечка и полкилограммчика. Никто не говорил, что будет легко. Просто слишком жарко. Почти у цели. А пот такой соленый – у-у.
– Женщина, не хватайте руками. Подойдет ваша очередь – сама положу. Резкий голос из другого мира, из самого хвоста очереди больно ударил в голову:
– Ишь, какая быстрая. Если все начнут лапать, так и выбора не останется.
Выбора? Кто-то спятил. Не припомню, чтобы когда-нибудь был выбор.
В соседнем киоске продавщица с открытым ртом читала затертую брошюру «Почему я еще не замужем».
«Черт с ними, с помидорами. Да подавитесь вы все». Надоело быть мухой и рыться в гниловатой куче. Пересчитала бумажки – фантики. Вздох – обычное дело. Снова очередь.
– Упакуйте, пожалуйста, в пакет.
– Ну, дает, слыхали? Вы, собственно, откуда? Пакет денег стоит. А перевязать нечем, – прошипела ехидна в колпаке продавщицы.
– Конечно, конечно. Вот деньги.
Запихивая в пакет, одурело смотрела на его красную надпись «SERVIСE».
Цык. Лопнула ручка пакета.
«Теряю сноровку… Нет. Причем тут сноровка. Теряю личность».
– Что стоишь посреди дороги, корова. Двигай маслы!
– Извините.
(А маслов-то всего-навсего 50 кг на 168 см роста).
Приближаясь к остановке, цык… «Кажется, второй пакет», – нет – это руки. Оторвались и болтаются где-то на уровне колен.
Кружится голова и болит.
– Шнэля. Лезь в автобус. Вот краля – всех задерживает.
Сидящему:
– Прокомпостируйте, пожалуйста, молодой человек.
– Давай, не нависай только со своими клунками. Все мозги прокомпостировали.
Скорее. Черт. Ключ проворачивается в замке. Танцы около двери. Срочно нужно попасть в квартиру.
– Соседушка, помочь?
– Спасибо.
Сумки на пол. Не включая свет. Пять секунд. Старт. О-о-о. Блаженство. Вымыть руки и за работу.
«Теряю личность. К черту: готовить для любимых – радость».
– Сынок, ты пришел, а я и не слышала.
– Не слышала? (мысленно: Тетеря!) Опять тройка за домашнее сочинение. Тебе же некогда помочь, не досуг, так сказать. Ты же у нас кандидатскую пишешь, диссертутка!
– Как ты разговариваешь с матерью?
Дверь, всхлипнув, пронзительно влетела в проем.
«Боже, я ведь уже неделю не была в библиотеке. Теряю личность»…
– Натка, женка, постирала?
– Прости, писала лекцию студентам – не успела.
– Сколько можно переписывать? За десять лет
И дверь опять влетела в коробку.
С каждым годом косяк все больше кривился, спина горбилась, маслы не нарастали, но четче становились морщины, а мысль «Теряю личность» приходила все реже.
Две маленькие трагедии непушкинской эпохи
Они оба мечтали стать великими художниками. Но у Бога была всего одна вакансия. И второму пришлось стать добропорядочным семьянином и оформителем витрин.
Через двадцать пять лет на встрече выпускников они оба хвалились удачной судьбой и втайне страшно завидовали друг другу.
Ночью первый, ломая руки, просил Бога забрать у него талант и подарить тепло семейного очага. А второй проклинал день, когда двадцать лет назад встретил эту чертову женщину.
Она была
Она была плохой хозяйкой и хорошей любовницей. Она была красива, как рыжее Солнце, и слегка небрежна: то прядь выбивалась из прически, то некстати ломался ноготь. Она вся была скроена из музыки и совсем не умела петь. Она была потрясающе чуткой и резкой в движениях. Она была удивительно щедрой на слова и поступки и бесконечно привязанной к любимым вещам и плюшевым игрушкам. Она хранила в кошельке кошачий коготь. Она смотрела на звезды и расчетливо торговалась у каждого прилавка. Она вечно спешила, желая обогнать время, и постоянно опаздывала. Она проливала чай на скатерть, роняла сахарницу, теряла ключи от машины, забывала на почте записную книжку, копила в раковине грязную посуду, ходила в тапочках по дому, чтобы не цеплять босыми ногами мусор. Подбирала на улице чужие перчатки. Воровала сковородки из чувства справедливости, совершенно ей неведомого. Материлась, как сапожница, и читала наизусть Шекспира. Писала картины, длинные письма и совсем не умела сражаться, хотя кроме нее никто об этом не знал. Она впутывалась в истории и пахла кошкой. Она любила джаз, ярких мужчин и сумасшедшие вечеринки. С каждым днем она становилась все моложе. Пока кто-то не сказал о ней «была».
«Была», – и в этом слове появился безнадежный привкус выжатого лимона на дне выпитой чашки чая. «Была» – и треснул ее любимый бокал с красным вином. «Была» – и захотелось выть от неизбежности…
Аксиомы
В борьбе за гармонию с собой, своим внутренним миром и желаниями помните несколько важных правил:
1. Никто никому не обязан приносить себя в жертву. И вы тоже. Жизнь – одна. И прожить ее нужно так, чтобы не было мучительно больно… ну, дальше вы и сами все помнитете. Поэтому ни за какие коврижки не отказывайтесь от своих планов, целей, желаний, стремлений. Будьте собой, и ваши родные и близкие будут вас за это уважать и ценить. Если вы решили делать карьеру в мебельном бизнесе – делайте. Если решили рожать детей и находиться на содержании у мужа – смело в путь. Только помните, что любой выбор должен быть вашим, а не навязанным. И тогда некого будет винить…
2. Иногда нужно отказываться от маленьких прихотей в пользу больших бонусов. Например? Поссорились с мужем – спешите мириться. Гордость – прихоть, покой в семье – бонус. Он переспал с другой женщиной – прощайте. Ведь главное, не куда он ушел, а куда вернулся. Иначе амбиции уведут вас от счастья. Ладно, согласна: простить сложно. Тогда измените сами, и вы будете квиты. Только не признавайтесь мужу в измене. Ведь хвастовство – прихоть, а гармония отношений – бонус.