Мужей много не бывает
Шрифт:
На уборку следов пиршества у него ушло чуть меньше пяти минут. Он отряхнул ветровку. Накинул мне ее на плечи и повел наверх. Хотя правильнее было бы сказать потащил, потому как ноги очень плохо слушались меня. А вот голова оставалась трезвой. То ли коньяк такой попался, то ли мой психологический настрой не поддавался целительному действию спиртного, но факт оставался фактом: я очень ясно помнила, почему и для чего я напилась.
Шли мы бесконечно долго. Я то и дело спотыкалась о корни деревьев, недоумевая про себя, отчего это мы не идем, как все нормальные люди, по тротуару. Но Кротов, видимо, как раз и щадил этих
– Вот ваш коттедж, – тихо оповестил он меня, выведя непонятно какими тропами как раз против наших с Незнамовым окон. – Виолетта, пообещайте мне, пожалуйста, одну вещь...
Закончить я ему не дала. Нелюбезно оттолкнув его со словами прощания, я взбежала по шатким ступенькам крылечка и пинком открыла дверь.
Незнамов был дома. Сморенный дневной пробежкой и «неводными» процедурами, он лежал нагишом на кровати поверх одеяла. Руки его были запрокинуты под голову. Глаза крепко смежены. На лице самое безмятежное и удовлетворенное выражение. Именно с таким выражением он всегда почивал рядом со мной на нашей широченной супружеской кровати. И сейчас, вынырнув из объятий другой женщины, он спал так же безмятежно и удовлетворенно. И именно это выражение мне захотелось разом стереть с его лица. А тут еще угораздило взгляду моему скользнуть по его торсу и чуть ниже... Лучше бы я этого не делала. Вид безвольно поникшего виновника моих страданий поднял из глубин моей души новый приступ бешенства. Я беспомощно заозиралась и, обнаружив на одном из стульев плетеный поясок от моих легких шелковых брюк, опустила его со всего маху на намеченную цель...
Предполагаю, что вопли моего Незнамова были слышны даже с озера. Удивляюсь, как он вообще не впал в кому, а лишь скорчился, приняв позу эмбриона (лучше бы ему навсегда в ней и оставаться), и орал благим матом:
– Дура!!! Дура чертова!!! Что ты наделала?!
– Это, дорогой, шоковая терапия, – ответила я на его стенания и, неосторожно качнувшись, рухнула на свою койку. – Предписывается исключительно таким лживым, паскудным мартовским котам, как ты.
– Чего ты мелешь? – приподнял голову Семен, когда боль понемногу притупилась и он обрел способность соображать, но мужское естество свое все равно из пригоршни не выпустил: то ли боялся очередного нападения с моей стороны, то ли еще по какой причине. – Каким котам?
– Или скотам. Я не знаю правильного определения для тебя, – кисло улыбнулась я, обводя его взглядом с головы до пят. – Хотя думаю, что слово «мразь» подойдет тебе как нельзя лучше. Точно – мразь! Более гнусного и жалкого создания, чем ты, я не встречала в своей жизни!
Он принял позу стартующего спринтера, несколько раз качнулся и, спрыгнув с кровати, молниеносно облачился в спортивные штаны. Затем пару раз обогнул нашу комнату по периметру и, замерев около кровати, присел передо мной на корточки.
– Чего ты хочешь? – прошептал он таким тоном, от которого кожа моя мгновенно покрылась даже не мурашками, а скорее волдырями. Этот его шепот показался мне таким зловещим, что я даже отпрянула от Незнамова (хотя сидел он опять-таки в очень уязвимой позе и соблазн вторично нанести урон его гениталиям был чрезвычайно велик).
– Я?! – захотелось мне уточнить. – Чего хочу я?!
– Да, да, ты!!! – Голос оставался таким же угрожающим, только
Я подавленно молчала. Молчала, потому как была не сторонницей истерик, это первое. Второе – не хотела с ним разводиться. А что включал в себя пункт «вправить мозги», я, если честно, не знала.
– Слушай, Витка. – Незнамов тяжело опустился на койку бок о бок со мной и впился пальцами в свою порядком отросшую шевелюру. – Слушай внимательно и не перебивай. Тебе нужно потерпеть.
– Только не нужно говорить мне, что это минутное помутнение рассудка, что...
Закончить он мне не дал. Больно ухватил за предплечья и развернул к себе.
– Я же сказал: не перебивай, дура!!! Сиди, молчи и слушай!!!
Я же еще и дура! Кому бы это понравилось?! И реакция была бы точно такой же, как у меня! Может, не каждый бы осмелился плюнуть дражайшей половине в харю, но я плюнула. Смачно, с удовлетворением, сопроводив презрительным прищуром глаз. Все рассчитала, все... кроме одного. Реакция моего Незнамова (даже язык не поворачивается после всего называть его своим) была, мягко говоря, неадекватной. Он рассмеялся. Пусть не особо весело, но рассмеялся мне в лицо, попутно еще постучав согнутым пальчиком по височку.
– Ты такая же ущемленная самка, как и все бабы. Пытаться убедить тебя в чем-то в настоящий момент не представляется возможным. Н-да... А жаль... Жаль, что разговора не получилось.
– О чем с тобой можно говорить, животное?! О чем?! – Не хотелось мне, конечно же, выдавать своей слабости, но подбородок предательски задрожал. – О том, что ты среди бела дня трахаешь все, что шевелится?! Что не упустил первый подвернувшийся тебе случай?! Что все то, что было между нами, перечеркнуто тобой?! А вся твоя любовь – просто фальшь?!
Вы думаете, он поспешил меня разуверить? Черта с два! Он сидел, кривя насмешливо губы, и медленными, предательски нежными движениями поглаживал кожу моих рук. Пусть я говорила банальности. Пусть по такой же точно схеме их выдает каждая обманутая жена. Но нельзя же реагировать на это в такой снисходительно-развязной манере.
– Ты – чудовище!!! – вырвался у меня слезливый сип, и я попыталась высвободиться из его рук.
– Милая, – удержал он меня силой и, повалив на спину, навис надо мной. – Ты мало того что нажралась коньяка, которого вместе с этим доком, непонятно откуда свалившимся на наши головы, закупила аж целых две бутылки. Мало того, что ведешь себя со мной неподобающе дешевым образом: ты в моем представлении всегда была сильной и умной женщиной. Но ко всему прочему ты даешь уйму поводов здешней публике для пересудов! Это отвратительно, поверь мне!
– Что-о-о?! Я не ослышалась? Ты меня смеешь уличать в чем-то, тогда как сам... Нет, Незнамов, я от тебя балдею! – Я могла фыркать и возмущаться сколько угодно, на него это не производило ровным счетом никакого впечатления. Более того, это чудовище склонило свою грешную голову к моей шее и принялось вытворять языком бог знает что. – Прекрати немедленно!!! Я закричу!!!
– И что? Все подумают, что пьяная баба куражится, и только-то.
– Если бы я знала! – сделала я последнюю попытку достучаться до его совести. – Если бы я знала, зачем ты сюда меня завез, то никогда бы не согласилась на эту поездку! Никогда!