Мужики
Шрифт:
Антек поспешно отступил за порог, потому что опять загремели молоты и огненным дождем посыпались искры.
— Я сейчас приду, погляжу только, какое дерево возят.
И на лесопильне кипела работа. Пилы с глухим скрежетом разрезали длинные бревна, ревела вода, падая с колес в реку, и, пенясь, бурлила в тесных берегах. С телег сваливали сосны, такие тяжелые, что гудела земля, и шесть мужиков обтесывали стволы, а другие укладывали готовые доски на солнце.
Всем управлял Матеуш, мелькавший то тут, то
Он дружески поздоровался с Антеком.
— А где же Бартек? — спросил Антек, ища его глазами среди рабочих.
— Надоели ему Липцы и ушел куда глаза глядят.
— Есть же люди, которым не сидится на месте!.. Работы у тебя, я вижу, надолго хватит, — столько лесу!
— Да, хватит на год, а то и больше. Если помещик с мужиками столкуется, так он половину бора вырубит да продаст.
— А знаешь, на Подлесье нынче опять землю размеряют!
— Да ведь каждый день кто-нибудь из мужиков с паном отдельно договаривается! Бараны этакие, не захотели нас послушать и всем миром с ним сторговаться — он тогда дал бы больше. А теперь они поодиночке, втихомолку это делают, один другого хочет обскакать!
— Иной человек — как осел: хочешь, чтобы он вперед шел, так тащи его за хвост! Теперь пан у каждого сколько-нибудь да урвет.
— А ты свою землю получил?
— Нет, еще срок не вышел после смерти отца, делиться нельзя. Но я себе уже присмотрел поле.
На том берегу между ольхами мелькнуло чье-то лицо, и Антеку показалось, что это Ягуся. Продолжая разговаривать с Матеушем, он все беспокойнее вглядывался в прибрежные заросли.
— Жара какая… Надо пойти искупаться, — сказал он, наконец, и зашагал вниз по берегу, как будто бы выбирая удобное место, но, как только деревья его заслонили, пустился бежать.
Да, это была она. Шла с мотыгой на капустное поле.
— Ягуся! — окликнул ее Антек, поровнявшись с ней.
Она быстро оглянулась, узнав голос, и увидела его лицо, выглядывавшее из-за тростника. Остановилась, не зная, что делать, испуганная и растерянная.
— Не узнала? — взволнованным шепотом сказал Антек и попытался перейти к ней на другой берег. Но река в этом месте была глубока, хотя шириной всего в несколько шагов.
— Как же не узнать? — Ягна боязливо оглядывалась на капустное поле, где пестрели юбки баб.
— Где это ты прячешься, что и не видно тебя?
— Где? Выгнала меня твоя из дому, так живу у матери.
— Вот и насчет этого я хотел бы поговорить с тобой. Выйди, Ягна, вечерком за погост, скажу тебе что-то. Приходи! — просил Антек.
— Как же! Еще кто-нибудь увидит! Нет, довольно с меня и того, что было! — возразила она твердо. Но он так приставал, так молил, что она смягчилась, ей стало жаль его.
— Да что же ты мне скажешь нового? Зачем меня зовешь?
—
— Не чужой, да и не свой! Не до тебя мне…
— Ты только приди, не пожалеешь! Боязно тебе за погост — так приходи за ксендзов сад. На то место… помнишь? Помнишь, Ягусь?
Ягна даже отвернулась — таким жарким румянцем вспыхнуло ее лицо.
— Не поминай, стыдно!.. — Она совсем смутилась.
— Приходи, Ягусь, я хоть до полуночи ждать буду.
— Ладно, жди. — Она вдруг повернулась к нему спиной и убежала в поле.
Антек жадно смотрел ей вслед, и такое страстное желание заговорило в нем, что он готов был бежать за ней и взять ее на глазах у всех… Он с трудом овладел собой.
"Нет, это меня от жары так разобрало!" — подумал он, торопливо раздеваясь, чтобы выкупаться в реке.
Освеженный купаньем, он размышлял:
"Слаб человек! Его, как пушинку, бог весть куда занести может!"
Ему стало стыдно за себя, он осмотрелся по сторонам, не видал ли кто его с Ягной, и стал вспоминать все, что ему о ней рассказывали.
"Так вот ты какова, ягодка!" — думал он с презрением и невольной грустью, но вдруг остановился под деревом и стоял с минуту, закрыв глаза, потому что все еще как будто видел ее перед собой во всей ее чудной прелести.
— Другой такой на свете нет! — простонал он, и ему страшно захотелось еще раз увидеть ее, еще раз прижать ее к груди и пить радость из этих алых губ, упиться их сладким медом насмерть…
— В последний раз, Ягуся! Только один разок еще! — шептал он с мольбой, словно она была тут, перед ним. Долго потом протирал он глаза и озирался кругом, пока не пришел в себя.
Он пошел назад в кузницу. Михал был один и уже принимался за его плуг.
— А выдержит твоя телега такую тяжесть? — спросил он у Антека.
— Ого! Было бы что класть на нее!
— Уж если я обещал, так будет!
Антек начал делать расчет мелом на дверях.
— Я еще до жатвы заработаю триста злотых! — объявил он радостно.
— Как раз хватило бы на твое дело в суде! — заметил кузнец небрежно.
Антек сразу нахмурился, и в глазах его появился угрюмый блеск.
— Ох, это дело! Как вспомню, все из рук валится и жить не хочется…
— Оно и не диво… Одного я понять не могу: почему ты никакого средства не ищешь?
— Что же я могу сделать?
— А сделать что-нибудь надо! Неужели под нож идти, как теленок к мяснику.
— Лбом стену не прошибешь! — Антек печально вздохнул.
Михал с ожесточением ковал, а Антек глубоко задумался.
Думы эти были так тревожны, что он менялся в лице, порой вскакивал с места и беспомощно оглядывался. А кузнец дал ему вдоволь намучиться, украдкой следя за ним хитрыми глазами, и, наконец, сказал тихо: