Мужской гарем
Шрифт:
Глава 23
Она думала, что Соболев начнет отпираться, но он, покачав головой, сказал:
— Очень давно.
— Очень? — удивилась Далила, доставая из магнитофона кассету и укладывая ее в свой карман. — Насте всего двадцать четыре года.
— Двадцать пять, — не прекращая массировать грудь, уточнил Соболев. — Настя старше моей Веты на год. Простите, мне срочно нужно сделать звонок.
Он поднялся с кровати и тяжелой походкой вышел из комнаты, но вскоре вернулся
— Давайте сюда.
Далила попятилась:
— Что давать?
— Давайте сюда кассету.
— Может, лучше я сама отнесу кассету в милицию?
Соболев рассердился:
— Прекратите делать из меня подлеца! Я люблю свою дочь!
— Но еще больше себя, а значит, и Настю, — сказала Далила и твердо добавила:
— Это я вам говорю как психолог.
Как психолог она знала, что по-разному в этой жизни бывает, но на этот раз хотела знать точно, что кассета, добытая с риском для жизни, не исчезнет бесследно.
— Я уничтожу ее, эту тварь, — процедил сквозь зубы Соболев, вновь принимаясь массировать грудь.
В его прищуренных глазах были злость и ненависть. Далила поняла, что он говорит о Насте, и протянула ему кассету, спросив:
— А с пистолетом что делать?
— И с пистолетом я разберусь. Милицию сейчас вызову и разберусь.
Он в упор взглянул на Далилу:
— Вы прячете мою дочь?
— Нет, не я, но я знаю…
Соболев поднес палец к губам:
— Ш-ш-ш, молчите. Вы знаете, а мне пока знать не надо, где Ветка прячется. Вы ей одно передайте, Ветке моей. Я ее обязательно…
Лицо его исказила гримаса, он запнулся и, обреченно махнув рукой, попросил:
— Ничего ей не говорите. Она про Настю даже не подозревает.
Далила кивнула:
— Понимаю.
Соболев беспомощно на нее взглянул, снова сел на кровать и прошептал:
— Но зачем она это сделала?
— Что?
— Зачем Киселева и Трахтенберга убила?
Далила заверила:
— Настя их не убивала.
Он опешил:
— А кто их убил?
— Другая женщина. Имени ее я не знаю, но она очень похожа на вашу дочь.
Соболев перестал массировать грудь, вскочил и закричал:
— Да-да! Именно так! Настя и наняла эту женщину! Я и не говорил, что Киселева и Трахтенберга она своими руками убила! Настя — заказчица!
— Говорите, пожалуйста, тише, — попросила Далила. — В прихожей слишком много ушей.
Соболев отмахнулся:
— Своим людям я доверяю.
— И напрасно. Вы говорили Насте, что завтра в квартире намечается обыск?
— Не обыск! Не обыск! — с жаром воскликнул он и тихо добавил:
— Просто придут посмотреть на комнату Веты. Насте, конечно же, об этом я не говорил.
— Но она как-то узнала.
Соболев растерялся:
— Выходит, да. Настена перед
Он вдруг испуганно посмотрел на Далилу и воскликнул:
— А почему она его не забрала, пистолет этот? Если вы ее разоблачили, то какой смысл пистолет здесь оставлять? Был записан ваш разговор…
— О кассете она не знает, — перебила его Далила. — А про пистолет впопыхах и от растерянности Настя могла забыть.
— А могла и не забыть, — продолжил Соболев. — Уверен, Настя теперь будет меня шантажировать.
— Ну-у, если она надеется и вами еще управлять, тогда без кассеты вообще доказать невозможно, что пистолет подложила она.
Далилу вдруг осенило:
— Погодите! А как охранник узнал про меня?
— Он видел, как вы проскочили в лифт.
— Но как он узнал, что вошла я в вашу квартиру? Соболев усмехнулся и снисходительно сообщил:
— На табло загорелся этаж, на котором вы вышли, это во-первых. Во-вторых, на моем этаже всего две квартиры. А в третьих, все этажи снабжены видеокамерами. Охранник подошел к монитору, увидел, как вы вошли, и позвонил мне в офис.
— Информация с камер слежения записывается?
— Да. И долго хранится.
Далила подытожила:
— Значит, должна остаться запись того, как Настя проникла в квартиру. Значит, вы не можете это дело замять. Следовательно, ей бесполезно вас шантажировать.
— Вы правы, — слегка ободряясь, согласился Соболев. — Тогда я немедленно вызываю милицию.
— Нет, погодите, — остановила его Далила. — Сначала давайте попробуем понять, зачем Мироновой эти убийства. Может, она из ревности решила Вету подставить?
Соболев опешил:
— Из какой такой ревности?
— Она ревнует вас к старшей дочери, к вашей семье.
— Из ревности хлопнула двух компаньонов? Как вам только в голову это пришло. Дело, которое Настя провернула, — сложное, грандиозное даже. Сами судите: убить двух человек в один день само по себе непросто. Их на ту трассу надо было как-то еще заманить, а потом все так устроить, чтобы на Ветку мою убийства свалить.
— Да, вашей любовнице пришлось потрудиться, — согласилась Далила.
Соболев с укором заметил:
— Нашли время кусаться. И без этого тошно.
— Простите, — ей стало стыдно. — Продолжайте, пожалуйста, мне интересно знать, как вы мыслите.
— А мыслю я следующим образом. Здесь пахнет деньгами и большими. Только из-за денег организуются такие сложные и затейливые убийства. Это я вам говорю, как съевший собаку на этом деле. А ревность…
Соболев покачал головой:
— Нет, для таких сложных конструкций ревность — слишком слабый мотив.
— Плохо вы знаете женщин, — огрызнулась Далила и подумала: «Но он прав».