Мужья и любовники
Шрифт:
– Здорово, но слишком сексуально, – изрекла Мэри Лу.
Одежду отличало необычное сочетание ярких, четко выраженных цветов. Желтые и фиолетовый. Оранжевый и алый. Красный и хаки. Бирюзовый и кремовый.
– Ранний Ренуар, – сказал Бадди.
– Поздний Уорхол, – заявил «Харпер базар».
– Джейд Маллен, – подытожил Стив. – На ее нынешнем этапе.
Новая модель оказалась удобной и практичной, пошла большими партиями, и все, кто был знаком с Джейд, говорили, что больше всего она напоминает гардероб самой Джейд.
– Это обыкновенное платье, – говорила она в интервью «Уименс веар», – для обыкновенной женщины.
Именно об
По мере того как дело Стива расширялось, в мансарде на Пятнадцатой улице ему становилось все теснее.
– Лучше дома 5—50 на Седьмой нам в жизни не найти, – сказала Джейд, когда они заговорили о возможном переезде. – Там и Оскар де ла Рента, и Билли Бласс, и Ральф Лаурен…
– Забавно, – задумчиво сказал Стив. – Знаешь, отец всегда мечтал именно об этом доме. У него так ничего и не вышло. Вот обрадуется за меня.
На той же педеле Стив подписал договор на аренду половины этажа в доме 5—50; по настоянию Джейд он и с ней заключил новый контракт.
– Если я чему и научилась в замужестве, – говорила она Мартину Шульцу, – так это не ишачить на других, забывая о себе.
По контракту Джейд гарантировался пятилетний найм с годовым окладом в семьдесят пять тысяч долларов плюс разного рода премии и надбавки. Ее интересы представляла Юдит Розен – прежде она улаживала взаимоотношения Кэрлис с Томом Штайнбергом. Так, через адвоката, состоялось анонимное знакомство этих двух женщин; впрочем, была еще беглая встреча в приемной «Бэррона и Хайнза», когда они, вежливо кивнув, моментально оценили друг друга, элегантный костюм, модную прическу, дорогую косметику, уверенную осанку, твердый взгляд—все то, что отличает преуспевающих женщин.
Джейд постепенно привыкала к деньгам и к тем удобствам, которые они обеспечивали; в то же время, несмотря на все разговоры о своей свободе, она мечтала о любви. Иногда она жадно наслаждалась жизнью, сухим шампанским и влажными поцелуями, красными розами и белыми сатиновыми простынями, тем безумным, головокружительным, опасным чувством, которое дарит любовный роман. А иногда всячески насмехалась над этим чувством, презрительно отметала юношескую романтику, ибо знала ловушки и разочарования в любви, знала обещания, которые нарушаются, знала печальные концы. Интересно, сможет ли она когда-нибудь еще раз влюбиться? Ей хотелось верить, что да. Джейд было тридцать, время любви еще не прошло. Но она не хотела забывать уроки, которые преподнесла ей жизнь.
В Манхэттене, городе деловых мужчин и деловых женщин, ни у кого нет времени готовить еду дома. На место домашних обедов пришли заказы, выросла целая новая индустрия – рестораны на дому. Но еще чаще люди стали обедать в ресторанах, которые стали тем местом, где завязываются деловые и любовные связи, совершаются сделки, заключаются и расторгаются договоры. Блюда здесь могут быть новые или традиционные, но атмосфера, страсти всегда особенные.
В «Ридженси» за завтраком встречаются политики и финансисты, в «Четырех временах года» за обедом – журналисты и издатели. В «Куилти жираф» собираются представители всех слоев общества, местные и приезжие; но это место для избранных, по субботам обычную публику сюда не пускают. Знаменитости
Однажды вечером весной 1979 года Джордж Курас и его партнер Уилл Голдберг пригласили двух своих адвокатов на деловой ужин в скромный, но славящийся хорошей кухней ресторан, который находился прямо напротив «Блумингтона». Он стоял здесь давно, еще до того, как этот район получил прозвище «Драйдок каунти». Фирма «Курас – Голдберг», выжившая в жестокой конкурентной борьбе, в кругу малых предприятий по дизайну считалась одной из самых процветающих. «Курас – Голдберг» получила заказ на оформление служебных помещений, билетных касс и залов ожидания небольшой, но доходной авиакомпании «Янки Эйр».
– Жена убьет меня, – сказал Уилл, заказывая салат из моллюсков. – Последние две недели я не приходил домой раньше полуночи.
– Вот плата за женитьбу, – усмехнулся Джордж. Это была расхожая шутка. Примирения с Иной у него так и не получилось. Им обоим с тоской пришлось убедиться, что вторая попытка оказалась ничуть не лучше первой. Превратившись теперь в убежденного холостяка, Джордж всячески подшучивал над женатым Уиллом, над всеми его домашними обязательствами и привязанностями.
– По крайней мере, я могу быть спокоен, что на меня не подадут в суд за многоженство, – парировал Уилл.
Дело Ли Марвина, уникальное даже для Калифорнии, этой весной долго не сходило с первых полос газет, напоминая, как сильно изменились отношения между мужчинами и женщинами.
– Ну, вовсе спокойным не может быть никто, – пошутил Джордж и перешел к делам. Он изучил схему расположения кассовых стоек, и выяснилось, что тут есть проблема.
– Мы оставили слишком малое пространство для электропроводки под стойками. У «Янки Эйр» все компьютеризировано. И электрикам понадобится больше места, чем указано у нас на макете. Они ведь наверняка протянут автономные линии для каждого из терминалов.
Продолжая объяснения, Джордж вдруг ощутил легкое шевеление в зале, как бывает всегда, когда кто-то привлекает всеобщее внимание. Он поднял взгляд, в зал вошла Джейд, и он тут же забыл все свои рассуждения.
Джейд притягивала взгляды, как магнит железо. На ней была яркая одежда – желтая шелковая блуза, темные фланелевые брюки и сандалеты на толстой подошве – все это замечательно шло ей. Она была со спутником, очень привлекательным мужчиной лет сорока, хорошо одетым и ухоженным. Кто бы это мог быть, сразу заинтересовался Джордж, и какие у них отношения?
Поддерживая деловой разговор, Джордж время от времени бросал взгляды на Джейд. Она была полностью поглощена беседой и не замечала его. На Джорджа нахлынули старые чувства, он вспомнил, как она выглядела в мансарде у Тициана и как неловко поцеловала его в тот вечер, когда он провожал ее домой; вспомнил запах фризий, когда притянул ее к себе и впился в губы на заднем сиденье такси; вспомнил, как в первый раз сказал ей, что любит. Вспомнил он и то, что у истории был печальный конец и как он жалел об этом. Он почувствовал, как в душе запела та же струна, звук которой впервые раздался давно, в тот день, когда Пако Пиоха открыл свой магазин на Седьмой авеню, – когда он еще был женат, а она замужем.