Музы в век звездолетов
Шрифт:
Фиш разочарованно разглядывал рисунок. Люди и коровы — неужели машина больше ни на что не способна?
Он с досадой потеребил бороду. Черт возьми, разве нельзя ожидать, что кому-то понадобится рисунок, который изображал бы что-нибудь помимо быков и людей? Просто нелепость какая-то — восемь больших аппаратов, и…
Минутку, минутку.
— Не сдавайся на полпути, Гордон, — вслух сказал себе Фиш. Именно так обычно говорила Флоренс, вторая его жена — хотя, правду сказать, она всегда звала его «Фишкой». От неприятного воспоминания Фиш сморщился. Что ж, теперь он, по крайней мере, заметил, что все кнопки, которые он нажал раньше, все еще утоплены. Значит, надо сделать что-то еще. Вдохновленный очередной идеей, Фиш поспешил к машине,
Пятнадцать минут спустя Фиш убедился, что именно так и обстоит дело. Нажатие первых двух кнопок, «Land» и «Planta», дало рисунки, изображавшие сцены на открытом воздухе — просто холмы и деревья. «Folk» означало «люди», а «Djur», судя по всему, «животные»; теперь он вместо быков получал собак и коз. «Byggnader» означало «здания». Затем все несколько усложнялось.
Кнопка, обозначенная как «Arbete», дала рисунки людей за работой; другая, помеченная как «Karlek», изобразила сцены с целующимися парочками — все в каких-то греческих одеяниях, а пейзажи и здания как бы смутные и призрачные. Затем шел целый ряд кнопок под общим названием «Plast» и другой, обозначенный как «Tid», которые, судя по всему, определяли время и место рисунков. В частности, когда Фиш нажал: «Egyptisk» и «Gammal» вместе с «Folk»,"Byggnader» и, чисто по наитию, со словом, которое, по его догадке, означало «религию», он получил рисунок, изображавший жрецов в египетских головных уборах, что склонялись перед огромной статуей Гора. Это было уже что-то!
На следующий день Фиш снова сбил ящики, оставив неприколоченными только крышки, чтобы их легко можно было снять для работы с машинами. По ходу дела он наткнулся на брошенный им на пол желтый буклетик. Там содержались инструкции; в каких-то проглядывал смысл, в каких-то нет, но весь текст был все на том же незнакомом языке. Фиш убрал буклет в выдвижной ящик шкафа под груду грязного белья и выбросил его из головы. Кряхтя и обливаясь потом, он все же сумел растолкать меньшие ящики по углам и переставить мебель так, чтобы для самого большого ящика нашлось свободное место у стены. Обстановка все равно выглядела ужасно, но теперь Фиш по крайней мере мог легко двигаться по комнате, принимать клиентов, мог снова смотреть телевизор.
Каждый день он отправлялся в шашлычную на ленч или заходил туда просто так — и всякий раз, увидев его, Дэйв отрицательно мотал головой. Затем всю вторую половину дня Фиш просиживал с кружкой пива, с тарелкой орехов или конфеток и наблюдал, как машина рисует. Использовав всю бумагу из пачки, он стал класть ее другой стороной.
Но как же извлечь из рисунков деньги? После некоторых раздумий Фиш соорудил простенькую коробку с волшебными письменами и использовал ее вместе с египетскими рисунками (их уже накопилась дюжина, все с разными богами, но после первого раза машина уже не рисовала никаких жрецов) — использовал, чтобы демонстрировать клиентам, что происходило с ними в предыдущих перерождениях. Работы немного прибавилось, и несколько раз чутье подсказало ему, что за счет рисунков можно
Однажды ему пришло в голову, что можно попытаться получить патент на машину, а потом продать его. Сложность состояла в том, что Фиш не имел ни малейшего представления, как работает проклятая штуковина. Вроде бы меньшие машины содержали в себе рисунки — или фрагменты рисунков, а большая машина складывала их воедино — но как? Пылая нетерпением, Фиш снова разобрал большой ящик, отодвинул мебель и стал обшаривать гладкую черную стенку машины, чтобы посмотреть, нельзя ли ее как-нибудь открыть.
Вскоре он наткнулся на две неглубокие впадины в металле, для пробы надавил, затем потянул вверх — и вся боковая стенка машины отвалилась.
Она почти ничего не весила. Фиш отложил ее в сторону, нерешительно разглядывая внутренности машины. Там царил мрак — не было видно ничего, кроме нескольких крошечных световых пятнышек, подобных неподвижно висящим пылинкам слюды. Никаких проводов — вообще ничего. Фиш взял лист бумаги и положил его в углубление, потом запустил машину. Затем присел на корточки. Крошечные световые пятнышки перемещались, медленно кружась друг вокруг друга в такт с движениями рисующих манипуляторов. В глубине было еще темнее, а расстояние странным образом казалось больше, чем можно было ожидать, судя по размерам конструкции.
Держась за переднюю часть машины, Фиш коснулся другой неглубокой впадинки и, сам того не желая, потянул вверх. Целая передняя стенка машины отпала, а с ней и вторая боковая.
Фиш отчаянно отпрянул, чтобы убрать голову, но верхняя часть машины не упала. Она осталась на месте, хотя ее уже не держало ничего, кроме задней стенки.
А под ней — ничего. Никакого содержимого, лишь густая тьма и маленькие звездочки, медленно перемещавшиеся по мере того, как машина рисовала,
Фиш торопливо поставил все стенки на место. Они легко легли туда и прижались друг к другу так плотно, что он не мог разглядеть между ними никакой щели.
Потом Фиш снова сколотил ящик и больше никогда не отваживался заглянуть во внутренности машины.
Дэйв спешил к нему с другого конца стойки.
— Док! Где же вы пропадали? — Парень вытирал руки о передник и нервно хихикал, как-то по-особому щурясь. Посетитель на другом конце стойки поднял удивленный взгляд, а потом продолжил жевать с открытым ртом.
— Ну, у меня была куча дел, — машинально принялся объяснять Фиш — Постой! Не хочешь ли ты сказать…
Дэйв выудил из заднего кармана длинный белый конверт.
— Вот, смотрите! Вчера получил! — Конверт хрустел в его нервных пальцах. Наконец парень вытащил оттуда сложенное письмо, и Фиш жадно выхватил листок. Тяжело дыша, Дэйв заглядывал ему через плечо, пока Фиш читал:
«Дорогой мистер Уилмингтон!
С превеликим удовольствием сообщаем вам, что ваш дизайн удостоился первой премии в конкурсе на лучшую стенную роспись городского центра Сан-Габриэля. По мнению жюри, классическая простота вашей работы вкупе с техническим совершенством сделала очевидным ее превосходство над остальными представленными работами.
К сему прилагается чек на три тысячи долларов ($ 3000):»
— Где? — завопил Фиш, отрывая взгляд от письма.
— Вот, — с несколько натянутой улыбкой сказал Дэйв и вынул из конверта розовый клочок бумаги. Отпечатанная красным надпись гласила
«РОВНО 3000 ДОЛЛАРОВ».
Фиш сжал в объятиях Дэйва, который тоже похлопал его по спине, а затем снова взглянул на письмо.
«…Каковой будет оплачен, как только дизайн будет выполнен и представлен на одобрение комиссии…»