Музыка для братьев
Шрифт:
– Ну… – совсем неуютно стало Денису в этом грохочущем вагоне, – я не стал дожидаться комиссии и поступил в авиационный. Побоялся тогда соваться, а в других войсках, думаю, зачем год терять? Поступил на самолетостроение. Потом либо переведусь на другой факультет, либо закончу и поеду в Сасово, попробую в летное училище. Или в Питер, там академия гражданской авиации.
– А здесь, в вашем институте нет какого-нибудь лётного факультета?
– Есть. Испытание летательных аппаратов. Я думал на него перевестись, но пока не решил… В любом случае – буду в лётчики пробиваться.
– Так хочешь, да?
Денис кивнул.
– Вчера
Надя молчала. Зря он, наверное, ей рассказал – поселил в зелёных глазах огоньки тревоги! Не хватало ещё, чтобы она переживала из-за него!
– Надюшка, – тихо позвал он, – не волнуйся! Я – с тобой!
– Ох, Динька, – едва слышно вздохнула та, – ну ты даёшь!
Чего даёт? Денис не понял. Как объяснить ей, какими словами, что не может он жить без неба? Что оно такое же нужное, как воздух. Что с детства не представлял он иной жизни… Что всё замирало в нём от волнующего предчувствия полёта, сколько раз он мечтал подняться ввысь! И как от скорости захватывает дух, но только тогда ты понимаешь – вот она жизнь! Ты живешь здесь и для этого! А остальное – декорации… Пока всё сложилось так, что он оказался ближе к самолетам. Потом, конечно, снова придется проходить комиссию…И Денис очень надеялся, что тогда сердце его не подведет.
Какое же замечательное московское метро в выходные! Людей мало, поезда ходят редко и полупустые. И нет очередей на эскалаторы… Можно идти вдвоём, взявшись за руки, и знать, что тебя никто не толкнёт, ни скажет что-нибудь противное, как сегодняшняя бабулька… Хотя они, бабули, никуда не делись: вот одна переваливает по ступенькам неудобную тележку с громоздкой клетчатой сумкой. Тяжёлая, наверное…
– Надь, подожди. – Он взялся за жёсткую ручку. – Давайте, я помогу…
Надя улыбалась. Кудряшки выбились из-под полосатого беретика, сумка сползла с плеча… Да всё на свете готов он был сделать ради этой улыбки!
– Давай свою сумку. Что ты там такое носишь? – охнул он.
– Секрет… Да ладно, ладно, – поспешно сказала она, увидев как Денис нахмурился, – пирожки тебе. Весь вечер вчера жарила.
Глава 2.
У тебя глаза, как небо…
Оно было чистым и таким прозрачным, каким бывает только осенью. Казалось, щелкнешь пальцами, и зазвенит эта насыщенная глубокая синева. Маленькими искорками горели робкие звёзды. Морозило. В воздухе уже не было противной сырости – он был сухой и снежный.
В наушниках Цой пел про алюминиевые огурцы. Как-то не связывалась эта песня с тихим настроением. Но руки вынимать из карманов было неохота, и Денис просто переключился с песни на сегодняшние события. Хотя вроде ничего особенного и не было.
… Буран налетел внезапно. Будто кто-то смахнул большой поток мокрого снега на город. И подул на него. Деревья сердито качали голыми ветками. Листья кружились вместе со снегом. А ветер замораживал всё и вся. Надя ойкнула и прижалась к Денису. Денис, неожиданно для себя обнял её. А ветер со снегом словно отгородили их от всего мира, казалось, что они хотели унести их в другое пространство… Холод пробирался сквозь тонкую курточку, сквозь толстовку, сквозь ботинки. А серая пелена недовольно, нехотя рвалась на клочки.
А потом… Потом они замерзшие, но ничуть не расстроенные этим, отогревались у Юры горячим чаем. Надя стеснялась и держалась рядом с Денисом. А Юрка был рад гостям. Ещё бы – не виделись месяц, если не больше!
– О-о! – засмеялся он, когда они мокрые оказались у него на пороге. – Ясно, где ты пропадал!
– И ничего не ясно! – буркнул Денис. – Грей нас давай. Мы замерзли.
– Конечно, кто ж в такую погоду гуляет-то? Хозяин собаку не выгонит. Только влюбленные… – хмыкнул Юрка и увернулся от подзатыльника, – ну-ну… – и уже из комнаты отозвался, – как дела, летун?
– Снимай куртку, сейчас будем чай пить, – сказал Денис Наде. В её зелёных глазах нарастало смущение. – Не стесняйся. Юра – нормальный парень.
Скинул кроссовки, прошёл в комнату:
– Нормально всё. Ты один, что ли, сегодня?
– Пока да. Ребята на работе. Вечером соберутся. Будут отмечать.
– Что отмечать-то?
– Да не знаю… Какая разница?
Вошла Надя, оглядела комнату. Засмотрелась на большой календарь с парусниками над кроватью у Юрки.
Бесхитростный минимализм, как и во всех общежитиях: по обе стороны от широкого окна – две двухъярусные кровати, за кроватью напротив двери – маленький стол, над столом – белый шкафчик с посудой, слева во всю стену – обшарпанный шкаф для одежды, на полу – ковёр, прикрывающий старенькую паркетную плитку…
– Садитесь, что встали? Правда к чаю у меня ничего… Только печенье какое-то завалящее. – Юрка залез в шкаф и стал там брякать чашками, – где-то, где-то… Неужели сожрали всё?
–Ой… Надь, – Денис посмотрел на девушку. Она поняла без слов.
– У меня в сумке пирожки есть. Вы с картошкой любите? – тихо спросила она Юру. Вот чего тут стесняться?
Юрка вылез из шкафа, кивнул. Надя быстренько принесла пластиковую коробку с маленькими золотистыми пирожками…
Денис любил пирожки с картошкой. Правда в последний раз он ел их давно – в конце лета, мама пекла. А друг… В общем, пирожки исчезли быстро. Осталось четыре штучки. Юра аккуратно закрыл контейнер, протянул Денису. Улыбнулся Наде:
– Спасибо.
Как же здорово всё-таки увидеть его! Человека, с которым ты вырос, который, пожалуй, знает тебя не хуже, чем ты сам. А главное – понимает. Принимает. Вот таким, со страхами, недостатками, сомнениями… А в чужом городе увидеть родное лицо – всё равно, что возвратиться на Родину… И Юрка, видно ведь, что соскучился – сияет, как начищенный медный самовар.
– Как твой лес? – неожиданно спросил он.
Надя недоуменно посмотрела на Дениса. Ой, она ведь ещё не знает…
– Ну, как… – Денис вздохнул. – Завтра митинг опять будет.
– Ты пойдешь? – быстро спросил Юра, пытливо глядя на Дениса своими карими глазами.
– Пойду. А что толку-то? Сколько уже деревьев срубили. Наш лес – не первый. И не последний ещё…
Надя непонимающе смотрела по очереди на ребят. Но молчала, видимо догадывалась, в чём дело.
– Я не понимаю, зачем это? – глухо сказал Юрка. – Ведь там же не просто так зелёные насаждения… Там ведь два аэродрома, постоянно летают самолёты. Один только «Макс» 2 чего стоит!.. Деревья поглощают всю эту грязь…
2
МАКС – международный авиационно-космический салон.