Музыка под занавес
Шрифт:
— Меня зовут Меган Макфарлейн, — сказала она, взглядом и интонацией предлагая детективам назвать свои имена.
Ребус и Шивон представились, и член парламента огляделась по сторонам в поисках места, где можно было бы спокойно поговорить. Похоже, ей в голову пришла какая-то идея.
— Давайте спустимся вниз и выпьем кофе, — предложила она. — Принести тебе чашечку? — обратилась она к Родди Лидлу, который, усевшись за свой стол, уткнулся в компьютер.
— Нет, Меган, спасибо. Одной чашки в день мне вполне достаточно.
— Ну, хорошо… Кстати, сегодня мне нужно быть в палате?.. — Дождавшись,
Они прошли по тому же коридору, каким пришли, потом стали спускаться по внушительного вида лестнице. По дороге Меган Макфарлейн сообщила им, что «шотландские националисты возлагают большие надежды на майские выборы».
— По данным последнего социологического опроса, мы опережаем лейбористов на пять пунктов. Блэр теряет популярность, да и Гордон Браун тоже. Война в Ираке, продажа титулов за взятки… Кстати, это последнее расследование было начато по инициативе одного из моих коллег. Недавно Скотленд-Ярд объявил о том, что ему удалось собрать «весьма значительные и важные материалы», и лейбористы ударились в панику. — Член парламента с довольным видом улыбнулась. — Боюсь, теперь нашим противникам не избежать очередного громкого скандала.
— Чего вы добиваетесь? Протестного голосования? [3] — уточнил Ребус.
Если Макфарлейн и почувствовала скрытую в этих словах насмешку, то никак этого не показала. А может быть, просто решила, что подобная бестактность не заслуживает ответа.
— Чего нам ожидать, если на майских выборах ваша партия одержит победу? — продолжал допытываться Ребус. — Референдума о независимости?
— Именно. Не больше, но и не меньше. Лейбористская партия на протяжении пятидесяти лет не оправдывала надежд шотландского народа. Настало время это изменить.
3
Протестное голосование — голосование за кандидата, не имеющего шансов быть избранным, в знак протеста против других кандидатов.
Когда в кафетерии они встали в очередь у прилавка, Меган Макфарлейн сказала, что она угощает, и спросила, чего бы они хотели. Шивон попросила капучино, Ребус — двойной эспрессо. Сама член парламента выбрала черный кофе, в который высыпала три пакетика сахара. Поблизости стояло несколько столиков, и они заняли тот, что был свободен, сдвинув к краю оставленные предыдущими посетителями пустые чашки.
— Мы по-прежнему ничего не знаем о цели нашей сегодняшней встречи, — сказал Ребус, отпивая глоток кофе. — Надеюсь, вы не против, если мы перейдем непосредственно к делу? Как вы справедливо заметили, нас ждет расследование, поэтому…
— Да, конечно, — согласилась Макфарлейн и ненадолго замолчала, словно собираясь с мыслями. — Что вам известно лично обо мне? — спросила она после паузы.
Ребус и Шивон переглянулись.
— До того момента, когда нам приказали встретиться с вами, ни я, ни моя коллега о вас даже не слышали, — признался он.
Стараясь скрыть свое разочарование, Меган Макфарлейн принялась дуть на свой кофе.
— Я — член парламента от Шотландской национальной партии, — сказала она.
— Это мы уже поняли.
— Это означает, в частности, что мне небезразлична судьба моей родной страны. Чтобы обеспечить процветание независимой Шотландии в наступившем столетии, нам необходимы инициатива, предприимчивость и инвестиции. — Она поочередно загнула три пальца на правой руке. — Именно поэтому я стала активным участником КВГ — Комитета по возрождению городов. Разумеется, наша деятельность касается не только самих городов, — добавила Макфарлейн. — Я даже предложила изменить название комитета, чтобы сделать яснее наши цели и задачи.
— Простите, что перебиваю, — вмешалась Шивон, заметив, что Ребус порывается ляпнуть какую-то бестактность. — Но какое отношение все это имеет к нам?
Макфарлейн опустила взгляд и слегка улыбнулась.
— Извините. Когда я заговариваю о том, что меня по-настоящему волнует, мне бывает трудно остановиться.
Взгляд Ребуса, брошенный в сторону Шивон, яснее ясного выражал, что он думает.
— Этот случай с русским поэтом… — проговорила Макфарлейн. — Дело очень не простое. В том числе с политической точки зрения.
— Почему? — требовательно спросил Ребус.
— В настоящее время в Шотландии находится группа крупных предпринимателей из России. Это очень богатые люди — олигархи, представляющие нефтегазовую, сталелитейную и некоторые другие отрасли промышленности. Русские связывают с Шотландией определенные надежды, и нам бы не хотелось, чтобы какая-то несчастливая случайность омрачила отношения взаимного доверия, которые нам удалось установить за последние несколько лет. Больше того, мы определенно не хотим предстать в глазах наших партнеров страной, которая не чтит законов гостеприимства, которая заражена расовой и культурной нетерпимостью и… Взять хотя бы недавнее происшествие с этим сикхским мальчиком…
— Вы хотите знать, было ли это нападением на национальной почве? — уточнила Шивон.
— Один из наших гостей выразил подобное опасение, — призналась Макфарлейн и посмотрела на Ребуса, но тот снова рассматривал потолок.
Где-то он слышал, что вогнутые секции этого потолка должны символизировать лодки или корабли, которые понесут независимую Шотландию в светлое будущее… или куда-то там еще. Когда он снова взглянул на члена парламента, лицо у нее было таким, словно она срочно нуждалась в ободрении, однако Ребус не спешил ее утешить.
— Мы не исключаем ни одной версии, — сказал он. — Не далее как сегодня утром представитель русского консульства упоминал о случаях нападения на каких-то иммигрантов из Восточной Европы, поэтому этот вариант мы тоже обязательно проверим.
Лицо Меган Макфарлейн вытянулось. Член парламента была шокирована, чего он и добивался. Шивон спрятала улыбку за поднятой к губам чашкой с кофе. Ребус между тем решил, что еще не все выжал из сложившейся ситуации.
— Кстати, — невозмутимо продолжил он, — вы не знаете — никто из этих русских бизнесменов не встречался с Федоровым в последние несколько дней? Если да, то нам придется побеседовать и с ними…