Музыка случая
Шрифт:
Флауэр и Стоун совершали все подготовительные процедуры сосредоточенно, почти угрюмо, и, наблюдая за тем, как они пересчитывают фишки, проверяют запечатанные колоды, Нэш понял, что здесь ничего не получится просто, что победа Поцци вовсе не предрешена. Поцци на минуту вышел к машине забрать «Мальборо» и вернулся, уже нервно и часто попыхивая сигаретой. В ее дыму только что стоявшая тут праздничная атмосфера будто бы растворилась, и вся комната вдруг замерла в напряженном ожидании. Нэш предпочел бы и сам играть более активную роль, однако уговор у них с Поцци был однозначный: едва распечатают первую колоду, Нэш должен будет отправиться за боковую линию, с этой минуты он может только смотреть и ждать.
Флауэр отошел в дальний угол комнаты, отпер сейф в стене за бильярдным столом и попросил Нэша с Поцци подойти поближе.
— Убедитесь
— Десять тысяч, — сказал Нэш. — Если не возражаете, я хотел бы все сразу положить в банк.
— Вот и отлично, — сказал Флауэр. — Очень хорошая, круглая сумма.
Нэш, мгновение поколебавшись, сказал:
— По доллару за ваш камень.
— Действительно, — высокомерно отозвался Флауэр. — Если Джек хорошо поработает, то и вам, возможно, хватит на замок.
— Например, в Испании, — неожиданно вклинился Стоун.
Ухмыльнувшись собственной шутке, он вдруг неожиданно опустился на корточки, пошарил рукой под бильярдным столом и достал небольшой портфельчик. Так же, сидя на корточках, он расстегнул молнию и принялся доставать оттуда, швыряя на стол, одну за другой запечатанные банковские пачки, по тысяче долларов в каждой. Выложив двадцать штук, он застегнул портфель и поднялся.
— Вот, — сказал он, обращаясь к Флауэру. — Десять за тебя, десять за меня.
Флауэр спросил, не желают ли Нэш или Поцци сами проверить и убедиться, сколько тут денег, и Нэш немало удивился, когда Поцци ответил «да». Поцци принялся старательно пересчитывать, а Нэш тем временем извлек из бумажника двадцать тысячедолларовых купюр и аккуратно, одну за другой положил на бильярдный стол. Рано утром он съездил в Нью-Йорк в свой банк, где обменял на них свои сотенные. Отнюдь не ради удобства, а чтобы не краснеть перед посторонними за обтрепанные пачки, отдавая себе отчет в том, как это выглядело бы в чужих глазах. В банке Нэш, теоретически достаточно ясно понимая, что делает, наблюдал едва ли не с научным любопытством за тем, как его жизнь вдруг вся уместилась в двадцать листочков бумаги. Разумеется, он кое-что оставил на всякий случай, но, в конце концов, что такое двадцать три сотни? Эти деньги Нэш не стал обменивать, а разложил на два скромных конверта и спрятал оба в нагрудный карман. На тот момент это было все, что у него осталось: двадцать три сотенные купюры и кучка пластмассовых фишек. Если фишки уйдут, долго он не протянет. Можно их растянуть на месяц, а потом не на что будет сходить в сортир.
Флауэр, Стоун и Поцци после кратких переговоров договорились о правилах. Играть по семь карт, без джокеров, в открытую — по-взрослому, как выразился Поцци. Если Поцци быстро их обыграет, то Флауэру со Стоуном разрешается доложить в банк максимум еще по десять тысяч. За раз больше пяти сотен не ставить и играть до тех пор, пока у одного из игроков не закончатся фишки. Если же все продержатся до конца, то остановятся ровно через двадцать четыре часа, без возражений. Договорившись, все трое пожали друг другу руки, точно как дипломаты, только что подписавшие мирный договор, и направились к бильярдному столу разбирать фишки.
Нэш поставил свой стул позади справа от Поцци. Флауэр и Стоун ничего ему не сказали, однако Нэш и сам прекрасно понимал, что было бы дурным тоном во время игры разгуливать по комнате. В конечном итоге он тут тоже заинтересованная сторона, и потому лучше не будить ничьих подозрений. Если бы он случайно зашел туда, откуда мог бы увидеть их карты, те могли бы решить, будто они мошенничают, и, если Нэш, например, потом почесал бы висок, кашлянул или мигнул, принять это за условный знак. У мошенников способов миллион. Они все об этом знали, потому никто не стал его даже предупреждать.
Первые три взятки прошли без сюрпризов. Играли осторожно, примериваясь друг к другу, точно боксеры, которые в первых раундах только кружат по рингу, проводя разведку джебами и прямыми
Нэш ожидал увидеть блицкриг, избиение младенцев, однако прошло два часа, а Поцци только остался при своих, и если что-то и выиграл, то самую малость. Раз за разом он был вынужден пасовать после первого или второго круга, карта не шла до того, что временами он даже оборачивал это в свою пользу, решаясь на блеф, но блефовал он редко, не желая испытывать судьбу. К счастью, их потери были невелики — в начале игры ставили по пятьдесят, поднимали до двух сотен, не больше, на большее не решались. Никаких признаков паники Поцци не проявлял. Потому не беспокоился и Нэш и, через какое-то время заметив первые результаты, поверил в правильность той терпеливой тактики, которую выбрал Поцци. Тем не менее мысли о легкой победе пришлось выбросить из головы, чем Нэш был несколько разочарован. Игра будет нелегкой и долгой — он уже это понял, — а Флауэр и Стоун теперь оказались вовсе не те, что месяц назад, когда Поцци их увидел в Атлантик-Сити. Вполне возможно, им так помогли уроки, взятые у Сида. Но так же возможно, они отличные игроки и в прошлый раз просто-напросто провели Поцци, чтобы его заманить. Вторая гипотеза показалась Нэшу куда более неприятной, чем первая.
Через некоторое время дела у них пошли лучше. Часов около одиннадцати Поцци, которому наконец пришли тузы и дамы, поднял ставку, взял сразу три тысячи и начиная с этого момента заиграл так легко и уверенно, забирая по три взятки с четырех раздач, что за час хорошо оторвался, а противники его тем временем все больше скисали, словно воля их надломилась, не выдерживая напора. В полночь Флауэр прикупил фишек на десять тысяч, через пятнадцать минут Стоун добавил себе на пять. Комната утопала в дыму, и Флауэр толкнул с места окно, впустив к ним ночные звуки, и Нэш вздрогнул от неожиданности, когда услышал сверчков, которые пели в траве. К тому времени Поцци уже добыл им двадцать семь тысяч, и в первый раз за ту ночь Нэш позволил себе отвлечься от игры, решив, что его внимание теперь никому не нужно. Теперь все было под контролем, и потому можно было себе позволить немного передохнуть и слегка помечтать о будущем. В самый неподходящий момент (как он оценил это позже) Нэш принялся рисовать себе даже, как переедет теперь в Миннесоту и купит себе дом. Цены в тех штатах низкие, и на первый взнос ему хватит. Наконец он уговорит Донну, и они снова заживут вместе с Джульеттой, а потом он, быть может, через старых бостонских знакомых устроится в Нортфилде пожарным. Цвет пожарных машин в Миннесоте светло-зеленый, вспомнил Нэш и нашел себе новое развлечение: начал перебирать, что там у них на Среднем Западе не так, а что как у всех.
В час ночи распечатали новую колоду, и Нэш, воспользовавшись паузой, извинился и вышел в туалет. Он действительно намеревался сразу вернуться, однако, выйдя из ванной в полутемный коридор, вдруг невольно отметил, до чего приятно ходить. После стольких часов сидения ноги затекли, и Нэш решил, коли он уже все равно отошел от стола, немного размяться. Несмотря на усталость, он был счастлив, взволнован, и сейчас ему не хотелось идти назад. Натыкаясь на дверные косяки и на мебель, он на ощупь прошел через темные, неосвещенные комнаты, по которым перед обедом их вел Флауэр, и оказался в вестибюле. Наверху над лестницей горела одна лампа, и, взглянув на нее, Нэш неожиданно вспомнил про восточное крыло и мастерскую Стоуна. Он заколебался, не решаясь идти без спроса, но желание еще раз увидеть Город взяло верх. Плюнув на угрызения, он взялся за перила и широким шагом, перемахивая через ступеньку, отправился на второй этаж.