Музыка случая
Шрифт:
— Как насчет телеграммы? Я напишу, а вы сами отправьте по телефону.
— Нет, не могу. Им это не понравится. Но, если хотите, напишите открытку. В почтовый ящик ее опустить — могу.
— Тогда уж лучше письмо. Купите для меня еще конвертов и бумагу. Если отправить завтра, то, наверное, придет вовремя.
— Ладно. Конверты и бумагу. Привезу.
Когда Меркс сел в джип и уехал, Поцци повернулся к Нэшу и спросил:
— Думаешь, действительно отправит?
— Понятия не имею. На спор сказал бы, скорее всего, да. Но не знаю.
— Хоть так, хоть этак, все равно не выяснишь. Скажет, что отправил, а на самом деле как?
— Напишу сестре, чтобы ответила. Если ответ придет, значит, наш дружок не соврал.
Поцци закурил, толкнул пачку по столу к Нэшу, и тот, секунду поколебавшись, взял сигарету. Глотнув дыма, он наконец почувствовал, до какой степени он устал, до чего вымотан. Сделав затяжки три или четыре, он загасил окурок и сказал:
— Кажется, мне пора вздремнуть. Делать сейчас нечего, так что пойду-ка я испытаю кровать. Тебе какая комната нравится, Джек? Мне все равно, я займу любую.
— Без разницы, — сказал Поцци. — Какую хочешь, такую и занимай.
Вставая со стула, Нэш сделал случайное движение, неловко примяв карман, где лежали фигурки. Они неудобно вдавились в ногу, и он вспомнил о них, в первый раз с того момента, как вышел из мастерской.
— Смотри, — сказал он, вытащив из кармана Флауэра и Стоуна и водрузив на стол. — Вот они, наши приятели.
Поцци нахмурился, потом стал рассматривать деревянных Флауэра и Стоуна, а потом медленно расползся в улыбке.
— Откуда они у тебя?
— А ты как думаешь?
Поцци недоверчиво уставился на Нэша.
— Не хочешь же ты сказать, что ты спер их?
— Почему же. Конечно спер. Как бы еще они могли оказаться у меня в кармане?
— Ну ты псих, приятель. Ты сам-то об этом знаешь? Такой псих — в жизни бы не подумал.
— Мне показалось — нужно что-нибудь взять на память, — сказал Нэш, просияв в улыбке так, будто услышал самый большой комплимент.
Поцци, потрясенный подобной дерзостью, улыбнулся в ответ.
— Огорчатся, когда заметят, — сказал он.
— Вот уж им не повезло, — сказал Нэш.
— Да, — кивнул Поцци и поднес деревянные фигурки поближе к глазам, — вот уж им не повезло.
В комнате Нэш спустил шторки, вытянулся на кровати и уснул под звуки, доносившиеся из-за окна. Пели вдалеке птицы, шуршал ветер среди деревьев, и недалеко от фургона пела в траве цикада. Последнее, о чем Нэш подумал, прежде чем провалиться в сон, был день рождения Джульетты. Двенадцатое октября через сорок шесть дней, подумал он. Ему нужно здесь провести пятьдесят, и, значит, на день рождения он опоздает. Двенадцатого октября он будет здесь, в Пенсильвании.
На следующее утро Нэш с Поцци узнали, что строить стену куда труднее, чем они себе представляли. Для начала, прежде чем приступить к укладке, оказалось, нужно было провести массу подготовительных работ. Нужно было наметить границы, вырыть траншею, утрамбовать дно.
— Нельзя же просто так взять сложить и надеяться, что не рухнет, — сказал Меркс. — Дело нужно делать как следует.
Пришлось взять шнуры и навести параллельные линии из конца в конец поля, обозначив границы траншеи. Когда линии были готовы, Нэш и Поцци навязали на шнур колышков, на расстоянии в пять футов друг от друга, и начали их вбивать в землю. Работа оказалась занудной, когда нужно было все мерить и перемеривать, однако и Нэш, и Поцци прекрасно понимали, что каждый час этой возни сокращает им час на укладку, и никуда не гнались. Поскольку колышков пришлось вбить восемьсот, то потраченные на это занятие три дня были вполне приемлемым сроком. Они с удовольствием бы провозились и дольше, но Меркс, все время присматривавший за ними своими светлыми голубыми глазами, валять дурака не позволил бы.
На следующее утро им было выдано по лопате и велено вырыть подобие неглубокой траншеи в границах шнура. Все будущее стены зависело от того, насколько дно ее будет ровным, и потому Нэш и Поцци отнеслись к задаче со всей серьезностью, продвигаясь вперед по миллиметру. Поскольку ровное поле ровным было не идеально, им предстояло сровнять все ямки и кочки, выкорчевать сорняки и ломом или граблями убрать сидевшие в почве камни. Иногда эти камни яростно сопротивлялись. Они упрямо не желали расставаться с насиженным местом, и Нэш с Поцци трудились целых неполных шесть дней, отвоевывая каждый миллиметр будущей строительной площадки. Если камень попадался крупный, то после него, разумеется, оставалась ямка, которую следовало засыпать и разровнять, а камни следовало собрать, сложить в тачку и вывезти в ближайший лесок. Эта работа была тоже не быстрая, однако обоим по силам. К концу они даже вошли во вкус. Вся их задача на полдня с обеда заключалась в том, чтобы разравнивать дно, а потом утрамбовывать его ногами. Задача не тяжелее обычной работы в саду.
Они быстро освоились с новой жизнью. Первые три или четыре дня привыкали, познакомились с хозяйством и к концу первой недели уже все делали машинально. В шесть вставали по будильнику Нэша. По очереди принимали душ и шли в кухню, где готовили завтрак (Поцци делал апельсиновый сок, тосты и кофе, а Нэш яичницу с колбасой). Ровно в семь появлялся Меркс, который стучался к ним, и они выходили в поле начинать новый трудовой день. Потом пять часов работали, справлялись с утренней нормой, возвращались в фургон на обед (этот час не оплачивался) и после обеда трудились еще пять часов до вечера. Работа заканчивалась ровно в шесть, и начинался вечер, когда они шли назад, принимали приятный душ и садились в гостиной выпить пивка. Потом Нэш отправлялся в кухню готовить ужин (готовил он что-нибудь простое, обыкновенный ужин обыкновенного американца — бифштексы, курицу или отбивные, картошку с овощами, а на десерт — пудинг или мороженое), а потом, после еды, Поцци убирал со стола и мыл посуду. Нэш устраивался в гостиной на диване, слушал музыку или читал, а Поцци раскладывал в кухне пасьянс. Иногда им хотелось поболтать, иногда помолчать. Иногда они выходили из дома поиграть в игру наподобие баскетбола, которую придумал Поцци, — с расстояния в десять футов нужно было попасть камешком в мусорное ведро. Несколько раз, когда вечера выдавались особенно живописные, они садились на ступеньки фургона и смотрели, как за лесом садится солнце.
Против собственных ожиданий Нэш почти не испытывал беспокойства. Усвоив один раз, что машины нет, он больше не терзался желанием сесть за руль, и легкость, с какой он освоился, приводила его в недоумение. Казалось невероятным, чтобы человек так легко отказался от прежней жизни. Но ему действительно нравилась работа на свежем воздухе, она успокаивала так, словно трава и деревья изменили обмен веществ. Конечно, это не означало, будто все там ему по душе. Каждый день приходилось сражаться с недоверием, подозрениями, каждый день приходилось доказывать, что они с Поцци никуда не собираются бежать. Они дали честное слово, подписались под договором, однако все было обставлено так, словно они с первой минуты задумывали побег. Мало того что им не дали грузовика, но и Меркс начал приходить пешком, как будто джип рядом с ними был слишком опасным соблазном и мог бы их спровоцировать. Однако и эти меры показались, по-видимому, недостаточными, и в лесу появился забор, который Нэш и Поцци обнаружили вечером, после первого полного дня работы. Поужинав, они решили пойти обследовать окружавший их лес. Они прогулялись по полю и в лес вошли в дальнем его конце, где увидели свежую дорогу. По обе стороны от дороги лежали сваленные деревья, на мягком суглинке отпечатались следы шин, и они сообразили, что дорога прорублена для грузовика, который вывез собранные с поля камни и прочий мусор. Нэш с Поцци двинулись по дороге, но перед выездом на шоссе, которое проходило по северной границе владений, уткнулись в забор из металлической сетки. Высотой он был футов восемь-девять, а по верху его были протянуты мотки колючей проволоки. Одна секция, перегораживавшая дорогу, отличалась от всех — старую, видимо, сняли для грузовика и потом поставили новую, но это был единственный след, указывавший на то, что кто-то здесь проезжал. Они пошли вдоль забора, чтобы посмотреть, нет ли в нем где-нибудь дырки, и часа через полтора, к тому времени, когда начало смеркаться, вернулись туда, откуда начали. Забор прерывался только в одном месте — там, где стояли на кирпичных столбах ворота, через которые они попали внутрь в первый день. Забор был сплошной и охранял владения Флауэра и Стоуна со всех сторон.
Они пробовали шутить, смеялись над тем, что богатые живут всегда за забором, однако потом не могли выбросить его из головы. Может быть, он когда-то и был поставлен, чтобы не впускать посторонних, но что, если теперь он стоит, чтобы их не выпускать? Это было чревато крупными неприятностями. Нэш старался гнать от себя страхи, но успокоился он только на восьмой день, когда пришел ответ от Донны. Поцци обрадовался главным образом тому, что кто-то теперь знает, где они, но, с точки зрения Нэша, важнее было, что Меркс выполнил обещание. Он увидел в письме демонстрацию доброй воли, подтверждение честных намерений.