Музыка страсти

О'Грейди Лесли

Между тем губы его становились все более настойчивыми, и Лалла стала совершенно беспомощна под напором захлестнувших ее чувств.

Уцелевшим уголком сознания она вдруг поняла, что узнает себя как бы заново, слишком долго лишенная физического удовлетворения, и поэтому ласкает его с жадностью, граничащей с грубостью. Успокоение придет позже, подумала она, а сейчас все как будто в первый раз. Впрочем, сейчас ей совсем не хотелось об этом задумываться.

Глаза девушки блеснули как у тигрицы, застывшей перед прыжком, и она начала жадно расстегивать его

жилет и рубашку. Очень скоро Грей стоял перед ней в одних брюках. Лалла на мгновение застыла, любуясь его обнаженной мускулистой грудью, провела ладонью по жестким золотистым завиткам, покрывавшим его живот.

– Божественно, – прошептала она, покрывая страстными поцелуями его тело.

Грей вздрогнул, переполненный лихорадочным огнем.

– Лалла… – Он глухо выдохнул ее имя. – Ты сводишь меня с ума.

– Сними с меня платье, – потребовала она.

– С удовольствием.

Он прильнул влажными губами к ее щеке, в то время как нетерпеливые пальцы его начали расправляться с крючками, опускаясь вниз по застежке. В какой-то момент они не выдержали этого мучительно долгого процесса; Лалла услышала треск разрываемой шелковой материи и почувствовала, как платье мягко соскользнуло и упало на пол.

– Извини, я так неловок, – произнес Грей, – но руки, кажется, отказываются слушаться своего хозяина.

Потом вниз упали изящная нижняя сорочка и отделанные кружевом панталоны. От прикосновения пальцев Грея Лалла вся потянулась ему навстречу.

– Ты, пожалуй, еще красивее, чем та, – он скосил глаза на портрет, – на картине. Особенно здесь, – его рука прошлась по ее пышной груди и спустилась на полные бедра, – и вот здесь.

Лалла в безумном порыве начала стягивать с него брюки.

– Ах, Джеймс Грей Четвин, вы хотите сказать, что я стала слишком пышнотелой, – захохотала она.

– Я бы сказал по-другому: стала более чувственной, – улыбнулся он, представ перед ней совершенно нагим.

– Ты всегда был хитрым и изощренным дипломатом!

– Я хочу тебя прямо здесь и сейчас, – пробормотал Грей еле внятно, скользя руками по ее прекрасному телу. – Давай я отнесу тебя в спальню.

Лалла кивнула, он подхватил ее на руки и положил на кровать. Сам Грей сел рядом и начал медленно разглядывать ее тело, от кончиков пальцев до корней волос.

Лалла освободила голову от множества державших прическу шпилек, и, когда копна ее каштановых волос, ничем не сдерживаемых, упала на плечи, Грей издал сладостный стон. Он с упоением брал в руки одну за другой мягкие пряди, поднося их к ноздрям и вбирая в себя нежный чистый аромат их восхитительной свежести.

– О, как долго я тосковал по этому шелку! – прошептал он.

В безумном порыве Лалла приподнялась ему навстречу, протягивая руки. Это было далекое, забытое чувство – раствориться в мужских объятиях, дрожа от вожделения. Разве не об этом мечтала она каждую ночь с тех пор, как покинула Америку?

Грей прекрасно понимал, что она как бы вновь открывала его для себя, поэтому старался действовать осторожно и медленно.

Губы его проскользнули

по ее шее и достигли груди. Лалла закрыла глаза и обвила голову Грея своими руками. Он стал целовать ее упругие от возбуждения соски, оставляя на них влагу своего языка. Лалла вся выгнулась и издала мучительный стон. Она хотела сказать, что больше не в силах растягивать удовольствие и хочет его немедленно, сейчас же, но слова так и застыли на ее губах. Ей казалось, что вся она распадается на тысячи мелких осколков и постепенно сходит с ума.

Бешеная страсть разгоралась в ней с огромной силой, и она удивлялась, открывая все новые ощущения – сладостные, незнакомые, сильные, красивые.

– Пожалуйста, Грей! Сейчас! – с трудом пролепетала она.

Он нежно обхватил ее бедра, и Лалла почувствовала напрягшуюся мужскую плоть. Она прижала руки к его упругим ягодицам и вся устремилась навстречу волне безудержного желания. Ощутив, как волшебный горячий поток разливается по ее телу, она перестала владеть собой. Она будто уносилась в небеса, все выше и выше…

Лалла бессознательно выкрикнула его имя, и это еще больше подхлестнуло Грея. Он вздрогнул, достигнув пика наслаждения, и вскоре обмяк, уткнувшись лицом в ее грудь, зарывшись пальцами в ее мягкие волосы.

Лалла положила голову на мощную грудь Грея, их пальцы сплелись, и оба в одночасье забылись в сладком безмятежном сне.

Громкие и беззастенчивые стоны ветра разбудили ее несколькими часами позже.

Открыв глаза, она несколько мгновений лежала не двигаясь, принюхиваясь к резким ароматам одеколона и вербены, ощущая странную ломоту во всем теле, приглядываясь к незнакомой обстановке комнаты. Наконец она увидела растянувшегося рядом Грея, улыбавшегося чему-то во сне, и сама улыбнулась, предавшись воспоминаниям.

Лалла разглядывала его мускулистое стройное тело, освещаемое тусклым светом висевшего на стене газового фонаря. У него был вид безмятежно спящего юноши: счастливый, мирный, спокойный, без намека на прежнюю озлобленность, без горьких складок в уголках рта. Лалла смотрела на Грея и не узнавала: как он преобразился за одну только ночь. Она любовалась родным, любимым телом и думала, что всегда любила его – несмотря на то что пыталась забыть, даже тогда, когда они были разлучены временем, расстоянием и собственным эгоизмом. Лалла знала: с того самого дня, когда она лишь впервые постигла тайный язык любви, она неразрывными узами связала себя с этим человеком.

Неожиданно она почувствовала на себе напряженный взгляд синих глаз.

– О чем ты думаешь сейчас, дорогая?

– Я только что подумала о моей матери и сестрах, – ответила она.

– О матери и сестрах? – переспросил Грей и усмехнулся. – А я-то думал, в эту ночь ты способна думать лишь обо мне.

– Не беспокойся, Грей. Я просто представила себе, как они удивятся, узнав, что я променяла искусство на любовника. – Она положила голову ему на грудь. – Особенно на такого, как ты.

– Наверно, они будут ужасно разочарованы.