Музыка жизни (стихотворения)

Рязанов Эльдар Александрович

1988

Кругосветка

Говорит старуха деду:

– Я в Америку поеду!

– Ах ты, старая балда,

Туда не ходят поезда!

Частушка

С другом старым я расстался,влез в отцепленный вагон…И поехала вдруг станция,заскользил назад перрон.Мягко двинулись березы,шаг ускорили столбы…Чуть не навернулись слезы —знак обманчивой судьбы.Я теперь уже не нужен,как исчерпанная мысль.Городки бежали дружно,переезды пронеслись.Отпивал я помаленькужелезнодорожный чай,мимо мчались деревеньки,проезжал родимый край.Что за странность? Что за диво?Поезд без локомотива.И не поезд, а вагон —ни к чему не прицеплён.Все стремительней стучалив беге гулкие мосты.И отъехали

печали,и растаяли мечты.Вдруг какой-то городишковстал у моего окна:заграничные людишкии чужая речь слышна.А потом опять галопомсквозь рассветы и туманпроскакала вся Европа…За окошком – океан!Свирепеют злые штормы,волны небывалой формы,выше крыши, больше нормы,и в поклонах корабли.А вагон стоит упорно.Качки нет. И нет земли.В том отцепленном вагонеудивительный покой,а вокруг меня в разгонераскрутился шар земной.После океанской поркиматерик притормозил…Ноги я размял в Нью-Йорке,кое-что сообразил.Завертелась вновь пружина.Проскочил в один моментэкзотической картинойазиатский континент.Семенили государства,суетились города.Не успев сказать им «здравствуй»,я прощался навсегда.Проявились вновь заботы,завершался круг судьбы.Круг беды или почета?Шаг замедлили столбы.Снова город мой вернулся,скатертью лежит перрон…Как некстати я проснулся!Я хочу обратно в сон.

1991

* * *

Я понял, что необразован,хоть и прожил немало лет,хотя начитан и подкован,хоть и объехал целый свет.Иной мужик, что рос в деревне,попросвещеннее меня —легко читает в книге древней,природной книге бытия.Он сойку отличит от дятла,не спутает с пшеницей рожь,ему как своему понятнареки предутренняя дрожь.По голосу он понимаеткто – коноплянка или дрозд?В чужом лесу не заплутаети знает много разных звезд.По запаху он ищет травы,легко в реке отыщет брод.Он изучил букашек нравы,какая рыба где живет.Ему любой звереныш ведом,и словно азбука – поля.В преданьях, переданных дедом,ему завещана земля.Угадывает он погоду,набит приметами – не счесть!Не знает, любит ли природу,поскольку сам природа есть.

* * *

Еще пишу, снимаю, сочиняю.Дела идут и вроде хороши.Но знаю – не живу, а доживаю.И это пониманье – боль души.Не жду удачи, озаренья, взлета.Мне так и не достался главный приз.И предстоит паршивенькое что-то,крушение или круженье вниз.Эпоха раскрутилась многоликои припустилась в суматошный бег.Смотрю ей вслед безропотно и тихо,оставшийся в минувшем человек.

1992

* * *

На горных дорогах устраивают приспособления, чтобы гасить скорость, если у машины вдруг откажут тормоза. Называется оно – «улавливающий тупик»!

Не надо слишком быстро ездить,запальчиво стремиться вдаль.Наступит некогда возмездье —вас остановят враз. А жаль!Не надо слишком лихо мчаться,других азартно обходить.Придется разочароваться —придется долго слезы лить.Зачем вводить людей в расстройствои издавать победный крик?Есть специальное устройство:улавливающий тупик.Вот вы несетесь, вы несетесь,и не нужны вам тормоза!Добро, коль сами разобьетесь.А то помогут вам друзья.Ведь вы, набрав большую скорость,тем огорчите всех. Тогдарешат, что повернуть вас впоруна путь, который в никуда.Но если все ж, презрев условья,вы вырветесь в чудесный миг,вас заарканят, вновь изловят,собьют, сошлют, заткнут в тупик.

* * *

Всё беспричинно. Чей-то взгляд. Весна.И жизнь легка. Не давит ее ноша.И на душе такая тишина,что, кажется, от счастья задохнешься.Всё беспричинно. Чей-то взгляд. Зима.И жизнь тяжка. И неподъемна ноша.И на душе такая кутерьма,что, кажется, от горя задохнешься.То ночь жарка, а то морозен день.Вся жизнь в полоску, словно шкура тигра.А на душе такая дребедень.Да, жаль, к концу подходят эти игры…

* * *

Осень начинается в горах,а затем сползает вниз, в долины…В нижний

лес прокрался желтый страх,белый снег покрасил все вершины.Старость начинается в ногах,даже в зной, укутанные, мерзнут…И ползет наверх холодный страхпредисловием событий грозных.

* * *

Какие звонкие ребятапришли в конце пятидесятых, —худы, крикливы, небогаты,со свежим чувством, с тонкой кожей,со словом новым, непохожим;глаза дерзки, упрямы мышцы —певцы, актеры, живописцы,творцы кино и музыканты…Какие звонкие таланты!Теперь, в конце восьмидесятых,в почете прежние ребята,богаты и лауреаты,и телом, и душой пузаты,пропал их праведный запал.Теперь, в конце восьмидесятых,оборотились в доставал…Какая жалкая расплата!

1989

* * *

Я тороплю и тороплюсь!Я, как курьерский поезд,куда-то бесконечно мчусь,никак не успокоюсь.Несусь без остановки,не надо, мол, парковки,я лишь в лихом движеньеспасусь от пораженья.Я тороплюсь и тороплю,остались сзади лица…И запоздало я скорблю —не смог остановиться.Как много пробуксовоки передозировок…Я весь в изнеможенье,скорее бы паденье.Я тороплю и тороплюсь!Но сколько можно, сколько?Я развалюсь, я расколюсьна мелкие осколки…Но я отваги наберусьи наконец остановлюсь…По сторонам я оглянусьи, может, в чем-то разберусь.Сменю я установку,возьму переигровку…Поскольку наслажденьевсегда в освобожденье.

* * *

Когда-то, не помню уж точно когда,на свет я родился зачем-то…Ответить не смог, хоть промчались года,на уйму вопросов заветных.Зачем-то на землю ложится туман,всё зыбко, размыто, нечетко.Неверные тени, какой-то обман,и дождик бормочет о чем-то.О чем он хлопочет? Что хочет сказать?Иль в страшных грехах повиниться?Боюсь, не придется об этом узнать,придется с незнаньем смириться.От звука, который никто не издал,доходит какое-то эхо.О чем-то скрипит и старуха-изба,ровесница страшного века.И ночь для чего-то сменяется днем,куда-то несутся минуты.Зачем-то разрушен родительский дом,и сердце болит почему-то.О чем-то кричат меж собою грачи,земля проплывает под ними.А я все пытаюсь припомнить в ночикакое-то женское имя.Зачем-то бежит по теченью вода,зачем-то листва опадает.И жизнь утекает куда-то… Куда?Куда и зачем утекает?Кончается всё. Видно, я не поймузагадок, что мучают с детства…И эти «куда-то», «о чем-то», «к чему»я вам оставляю в наследство.

Капризная память

У памяти моей дурное свойство —любая пакость будет долго тлеть.Хочу прогнать больное беспокойство,но не могу себя преодолеть.Как в безразмерной «камере храненья»,в сознанье чемоданы и мешки,в которых накопились оскорбленья,обиды, униженья и щелчки.Не в силах изменить свою природу,я поименно помню всех врагов.Обиды-шрамы ноют в непогоду.К прощенью я, простите, не готов.В самом себе копаюсь я капризно,на свалке памяти я черт-те что храню.Обидчиков повычеркав из жизни,я их в воображенье хороню.Конечно, признавать всё это стыдно,и я раскрыл свой неприглядный вид.Я очень плох! И это очевидно!Мое сознанье – летопись обид!У памяти моей дурное свойство —я помню то, что лучше позабыть.Хочу прогнать больное беспокойство,но не могу себя переломить.

* * *

Я летал над ночною землей,занимались рассветные сумерки…Каркал голос – бесплотный и злой,будто я и судьба моя умерли.Начинался меж тем новый день,захотелось мне с ним прошвырнуться.Нацепил я луну набекреньи гулял над Китаем и Турцией.Я свободен от всех и от вся!Не подумайте дурно, но с облакая на землю дождем пролился,а потом прогремел, словно колокол.Пусть не прав я, пускай виноват…Ну, пописал и пукнул нечаянно.Но они ж из зениток палят!Разве это сосуществование?Тут цунами я с цепи спустил,то есть дул пред собой и покрикивал,мрак ужасный нарочно сгустил,пилотировал с воплями дикими.Люди, бросьте меня донимать!Дайте жить-поживать, как мне хочется.Просто в небе люблю я летать,среди звезд, облаков, в одиночестве.